Коко

Конечно же, выяснится, что человеком, только вошедшим в лабиринт стеллажей пятого этажа, оказался библиотекарь. Висит же на двери табличка: «Служебный вход». И если Пумо пойдет обратно, он непременно наткнется на пухлого коротышку в легких туфлях «Хаш Паппис» и рубашке с пуговицами на воротнике. Стараясь шагать как можно тише – исполнив весьма пристойную «Прогулку по джунглям», – Пумо двинулся по широкому среднему проходу. За три прохода от конца он замер и обратился в слух.

Слева послышались тихие торопливые шаги, принадлежавшие, должно быть, Щеголю. Если кто-то еще и передвигался по хранилищу, делал он это бесшумно. Лужи слабого света лежали на стеллажах меж стопок отложенных книг. Пумо нырнул в проход.

Тот показался длинным, как футбольное поле, и сужающимся, как туннель, на который смотришь в другой окуляр телескопа. Пумо тихо пошел по длинному узкому проходу. Словно в некоем тумане галлюцинации корешки и названия книг поплыли мимо него: он оставался недвижим, а ползли мимо они. У. М. Теккерей «Пенденнис», том 1, У. М. Теккерей «Пенденнис», том 2, У. М. Теккерей «Ньюкомы», «Виргинцы», «Записки Желтоплюша» в переплете из тонкого картона с наружным слоем из розовой ткани издательства «Смит, Элдер и Ко», «Вдовец Ловель» в розово-золотых тонах oт «Смита, Элдера и Ко».

Пумо закрыл глаза и в этот момент услышал, как в одном проходе от него тихонько кашлянул в кулак мужчина. Он резко распахнул глаза, и названия книг слились в единую, непрерывную золотистую арабскую вязь на розовом фоне. «Похоже, я едва не потерял сознание», – подумал он.

Мужчина, который кашлял, сделал почти бесшумный шаг вперед. Пумо продолжал стоять неподвижно, как статуя, боясь дышать, хотя мужчина в соседнем проходе мог быть только библиотекарем в «Хаш Паппис». Кто бы это ни был – человек сделал по проходу три быстрых, скользящих шага.

Когда Пумо решил, что кашлявший прошел достаточно далеко к среднему проходу, он начал движение к двери.

И в этот момент Тине словно подали сигнал: далеко в левой части помещения кто-то насвистел начало песни «Тело и душа», исполнив это витиевато, с трелями и вибрато.

Пумо услышал, как человек в соседнем проходе начал приближаться к свистуну менее осторожно. Кто-то по ту сторону стеллажа снял с полки несколько книг: Щеголь нашел, что искал здесь. Человек в соседнем проходе свернул в средний. Пумо понял, что если бы он раздвинул перед собой томики Теккерея, то увидел бы его лицо. Сердце заколотилось.

Как раз в тот момент, когда другой мужчина шел перед началом прохода, в котором он прятался, Пумо выскользнул из-за стеллажей и оказался в нескольких шагах от двери на лестницу. Над ним горел тусклый, экранированный абажуром свет слабой лампы. Пумо сделал шаг к двери.

Ручка начала поворачиваться, и сердце Пумо пропустило удар. Дверь распахнулась, плеснув на Пумо ярким светом и громкими голосами. Навстречу ему шагнули две темные фигуры. Пумо замер на пороге, и фигуры тоже застыли, оборвав оживленный разговор. В следующее мгновение он понял, что это опять те самые две китаянки, которых он видел в коридоре третьего этажа.

– Ой, – испуганным шепотом обронили обе девушки.

– Простите, – прошептал в ответ Пумо. – Я, похоже, заблудился или…

Оправившись от удивления, они заулыбались и жестом предложили ему проходить первым. Пумо вышел из двери на казавшуюся такой безопасной лестничную площадку.

Когда в тот вечер Пумо вернулся домой, он сказал Мэгги только то, что ему не удалось подтвердить, что другой человек, просматривавший материалы о Я-Туке, использовал имя убитого журналиста. Он не стал рассказывать ей о том, что произошло в хранилище, потому что по сути там ничего и не произошло. После долгого ужина и бутылочки «Бон Маре» в хорошем ресторане в доме напротив ему стало очень стыдно за свою панику. Воображение сыграло злую шутку с материалами его воспоминаний, и Мэгги была права: он все еще пытается избавиться от пережитого во Вьетнаме. Скорее всего бородач назвал ему какое-то имя, по звучанию похожее на Роберто Диаса, а все остальное было просто игрой его воображения, а того яппи убил либо попутчик, либо какой-нибудь накачанный кокаином сотрудник аэропорта Кеннеди. Мэгги сегодня была так хороша, что даже скучавший официант «СоХо» не сводил с нее глаз, и тонкий букет вина показался Пумо превосходным. Пумо смотрел на милое зарумянившееся лицо Мэгги и думал о том, что пока при тебе здоровье и деньги, мир не так уж безумен.