Кокон для Стены Плача

Видя его неохоту, придвинулась, потупила взгляд и гнусаво пропела:

— Это моя последняя просьба!

Он глубокомысленно нахмурил лоб, заговорил газетным, если не сказать казённым языком:

— Ну, хорошо. Вот, из последнего. Покушение на одну семью. Выстрел и наезд мотоциклом.

— О, выстрелили, а потом переехали? — женщина оживилась. — Так, дальше, я попытаюсь угадывать. Посмотрим, какой из меня…

— Нет. Оба случая разведены во времени.

— Трупы? Два?

— Нет, слава богу.

— Уже неинтересно. Да еще, наверное, преступника быстро нашли, угадала?

— Нет. Сначала вышли на предполагаемую фигуру. Бывший любовник жертвы, он же бывший, скажем так, правонарушитель, легализовавшийся в добропорядочного функционера…

— Мне не нравится слово «любовник», не знаю почему, — она вздохнула с невинным лицом, — не произноси его, пожалуйста. А вот что касается этих… легализованных, то их сейчас пруд пруди. У нас на дачах — каждый второй. Снаружи не подумаешь, жёны, детишки, внучата. А копни там за забором, там не только дождевой червяк. Правда?

— Совершенно верно. В ходе расследования накопали еще несколько других преступлений, совершенных им много лет назад…

— Таким образом, его легализованная жизнь, м-мм, не удалась, и он сидит! — заключила женщина торжественно. — Сколько веревочки не виться. Но ведь покушения-то совершил не он. Я права? А кто?

— А!.. — он махнул рукой. — Трудно поверить, но оба покушения совершила, действительно, трудно было поверить, обыкновенная двадцатилетняя девчонка. Если не считать ее увлечения одной молодежной субкультурой. Уверяет, что стреляла просто так, попугать пострадавшую, свою неприятельницу. А мотоциклом и вовсе наехала по ошибке, вместо неприятельницы пострадала ее мать, внешне похожая на свою дочь.

Слушательница оживилась:

— Стоп! А неприязненные отношения между женщинами — это что? Мужика не поделили?

Рассказчик помялся:

— Вроде этого.

— А других вариантов и быть не может! — удовлетворённо возвестила проницательная слушательница. — С чего баба бабу будет мотоциклетом давить, стрелять и так далее. Так, рассказывай дальше.

— Рассказываю, — детектив ухмыльнулся. — От девчонки досталось и нашему первоначальному подозреваемому.

— Стоп, угадываю дальше! Это типичный треугольник. Тот легализованный — он ушел от мотоциклистки к этой… пострадавшей? Месть униженной?

— Треугольник, конечно, и месть, но всё своеобразное. Долго объяснять.

— Ладно, не надо. Ну и что дальше? Что, и в легаша стреляла?

— В какого легаша?

— В легализованного, в смысле.

— А… Нет. Просто подожгла его машину. В которой, правда, его не было, но зато находилась семья — жена, дети, секретарь за рулём. Хулиганка об этом не знала, так получилось, тонированные стёкла. Обошлось. Взрослым удалось вытащить детей из горящего авто. Секретарь, бывший вояка, догнал хулиганку, та умудрилась пырнуть его шилом. Но он ее скрутил. Позже мужчина умер, но это напрямую не связано с ранением, хотя ослабленный организм… Короче, мне пришло в голову связать воедино все названные случаи покушений, о чем было доложено… руководству… В прессе был большой переполох, который даже привел к малочисленным, правда, пикетам городских неформалов, от рокеров до гомосексуалистов.

— Да, для папарациев главное переполох! — вздохнула женщина. А если его нет, то они сами его создадут, а потом стригут с него купоны. — А та дурочка? Ведь могла убить! Секретарь, вот. Он хоть хороший человек? Вот ты как хочешь, а я не верю, что всё это она просто так, попугать… Если бы я была в присяжных, так бы и сказала, не верю! Сатанистка какая-нибудь?

Мужчина отрицательно покачал головой.

— Скорее, что-то трагично-романтическое, но… согласен, результаты каждой из ее выходок могли быть тяжёлые. Секретарь — нормальный чел.

— Предполагаю, что она получила по заслугам. Странно, насколько мне известно, эти неформалы-романтики исповедуют всего лишь эстетический, пассивный протест против стереотипов. Социальных и культурных. В тихом омуте, да. А всё-таки я ее могу понять. Она робингудка! Кругом несправедливость, разделения по достатку, у детей неравные стартовые условия. Ведь все те, на кого она покушалась, крутые?

— Нет, в нашем детективе такой закономерности не прослеживается.

— Что значит — не прослеживается? Язык у тебя, извини, официально-канцелярский. Вчера вроде нормально разговаривал. Не надо размазывать сюжет по тарелке и отступать от законов жанра! Что ни говори, а преступность — социальна! Это аксиома.

Он кивнул.

— И всё? — спросила она, заёрзав по сиденью.

— Всё.

— Фи.

С минуту они молчали.

— Ну, её хоть посадили? Расскажи. Что она там кричала в суде, на последнем слове и так далее.

Мужчина помолчал, ответил с неохотой:

— Это уже не важно. Game over.

Женщина живо откликнулась:

— Финита ля комедия! Мне так больше нравится.

— Можно и так.

— Н-да, — нелюбительница детективов разочарованно вздохнула, — проза. Тебя хоть наградили?

— А то!

— Деньгами или просто… медаль?

— Просто медаль.

Она повторила, опять с сожалением:

— Проза. Достоевский. Никакой не детектив.