Кокон (СИ)

Это письмо, наполненное горечью и отчаянием, будто открыло для него нового человека. Странное, теплое чувство начало рождаться в груди. Ощущение чего-то близкого и родного, словно частички себя. Он никогда не видел Сейджуро таким, и если бы это письмо было напечатано, а не написано от руки, Куроко не поверил бы, что его сочинил брат. Всегда надменный и холодный, закрывающий своё сердце ото всех, он открыл его здесь, в этих строках, которые никто не должен был прочесть.

«Значит, он планировал навсегда остаться таким, а эту сторону не показывать никому», – Тецуя снова пробежался влажными глазами по строкам. Письмо написано сразу после того, как вся правда раскрылась. Тогда Акаши был ещё в здравом рассудке. Но как? Как же он пытался избавиться от этих чувств? Превратив себя в безвольную куклу?

«Я должен увидеть его, – тут же мелькнула мысль в голове Куроко. – Должен незамедлительно», – положив письмо в нагрудный карман, он сорвался с места, стремясь как можно скорее оказаться в больнице.

Едва он добрался до палаты, как почувствовал, что тело наполнилось слабостью, а силы куда-то исчезли. Куроко остановился напротив двери и понял, что не может переступить порог. Он не был здесь полгода. На целых полгода оставил Акаши одного. Почему он так поступил? Почему не вспомнил о нём раньше? Из-за того, что ненавидел? Совсем нет. Ненависти уже давно нет в его разуме и сердце. Потому что было некогда? Всегда можно было найти для этого время. Дело в другом. И сейчас, стоя напротив двери, Тецуя понял, в чём.

Он боится. Боится переступить этот порог, увидеть Акаши и столкнуться с прошлым. Боится почувствовать свою вину и опасается ощутить ту боль, о которой смог забыть. Эти полгода вернули его к новой жизни, и теперь было страшно поворачивать время вспять.

Возможно, он так бы и не решился открыть дверь и войти в палату, но судьба взяла всё в свои руки и подтолкнула его.

– Ох… – Тецуя невольно вздрогнул, когда дверь отъехала в сторону, а перед ним возникло удивлённое женское лицо. Куроко попятился назад, рассматривая девушку: та была в бледно-розовой униформе, явно медсестра.

– Вы… посетитель? – неуверенно спросила она, оглядев Куроко с ног до головы.

– Да, я пришёл к Акаши Сейджуро. Он ведь находится в этой палате?

– Всё верно, – кивнула она и отошла в сторону. Тецуя, сделав глубокий вдох, прошёл в палату. Отступать ему теперь было некуда. В больничной палате не было ничего особенного, всё в светлых бежевых тонах. И лишь одно яркое пятно, за которое сразу зацепился взгляд Куроко. Ваза с цветами, стоящая на подоконнике. Это показалось Тецуе немного странным.

– Кто-то навещал его? – подходя ближе к кровати, спросил он и тут же пожалел, что ничего не захватил с собой.

– Да, один молодой человек. Такой высокий со светлыми волосами. Он уже несколько раз приходил. Я подумала, что это его друг, – улыбнулась девушка.

– И больше никто?

– Нет. Это странно: палата и уход оплачены, а близких людей нет, – она снова вздохнула и вышла, закрыв за собой дверь.

«Значит, отец ни разу не навестил его… – опечаленный Тецуя опустился на стул возле кровати. – Хотя я тоже хорош – бросил его буквально на произвол судьбы».

– Акаши-кун… – хрипло произнёс Куроко, робко сжимая его неподвижную руку. Взгляд остановился на спокойном лице и закрытых глазах. Прошло полгода, а ничего не изменилось, будто он видел брата только вчера. Тот так же спокойно спит, не ведая ни о чём…

– Наверное, теперь твоя очередь ненавидеть меня, ведь за столько времени, я пришёл сюда впервые, – он опустил глаза, стыдясь смотреть в его умиротворённое лицо. – Я… я прочитал твоё письмо, – прерывисто продолжил юноша, едва находя в себе силы говорить. – И теперь корю себя за то, что не догадался прочитать раньше. Я забыл о тебе, Акаши-кун, – с трудом признался парень. – Забыл и начал новую жизнь. А твоё письмо вновь вернуло меня к прошлому, и я понял, насколько подло поступил с тобой. Да, ты виноват, но теперь и я виноват не меньше. Наверное, можно сказать, что мы квиты, – горько усмехнулся он и вновь осмелился посмотреть на его лицо. Протянул руку и осторожно коснулся его волос. Затем приподнялся и, склонившись, приложил ухо к груди, не доверяя аппаратам. Было сложно поверить, что Акаши до сих пор жив: он был бледен, а грудь едва заметно поднималась, но стук сердца Тецуя уловил отчётливо.