Читаем Кокон (СИ) полностью

– Об этом должен заботиться капитан, – ровно произнёс Сейджуро, снимая верхнюю одежду.

– Да уж, позаботишься о вас, – усмехнулся Дайки и внимательным взглядом изучил Куроко, который стоял поодаль и переодевался.


– Акаши-кун, можешь подойти на минутку? – из противоположного конца ему помахал Ниджимура, и Сейджуро, с трудом оторвав взгляд от Куроко, отправился к нему.


– Я слышал, в средней и старшей школе ты был капитаном баскетбольного клуба, – произнёс Шузо. – Можешь мне помочь кое с чем? – он достал из сумки тетрадь и открыл на середине. На развороте была хорошо прорисована баскетбольная площадка, а края основательно исписаны.

– Есть один момент, который я хотел бы показать тебе… – начал он, взяв в руки ручку и используя её, как указку. Акаши быстро усвоил всю суть его стратегии и обещал применить её на практике в ближайшем матче.

– Рассчитываю на тебя, – Ниджимура похлопал его по плечу. – Пост капитана я пока уступать не собираюсь, а вот вице-капитаном ты можешь стать в любую минуту.

– Я подумаю об этом, – кивнул Акаши, а когда вернулся, то увидел, что Аомине и Куроко стоят вместе, о чём-то разговаривая. В животе мгновенно шевельнулось что-то неприятное, однако Акаши подавил это чувство и, стоя к ним вполоборота, продолжил переодеваться. Он то и дело искоса поглядывал на этих двоих и даже улавливал отрывки разговора.


«Я столько всего наобещал Куроко, – Сейджуро вкладывал все силы в тренировку, чтобы хоть немного отвлечься от неприятных ощущений. – А сам ревную его к каждому столбу. Как я могу позволить ему быть с кем-то другим?» – Акаши яростно взглянул на Аомине и передал ему мяч с такой силой, что тот чуть не свалился с ног.


– Уж лучше бы это был ты, Кагами. К тебе я хотя бы привык, – тяжело дыша, пробормотал Сейджуро, наблюдая за победой своей группы. Тренировка пролетела слишком быстро – он не успел выпустить пар и сбросить свои гнетущие чувства. Ему показалось странным, но Тецуя тоже выглядел весьма измотанным, выкладываясь на износ. Акаши старался как можно меньше пересекаться с ним взглядом, чтобы не напоминать о той ночи, однако вечно молчать и сбегать он не мог.


– Всё нормально? – подавая брату полотенце после тренировки, поинтересовался Сейджуро.

– Да, – с благодарностью принимая его, ответил тот. – Чувствую себя раза в два сильнее, чем обычно.

– У меня тоже почему-то сил прибавилось, – признался Акаши.

– Идёшь домой? – ровно спросил Тецуя, интуитивно догадываясь, отчего у них прибавились силы.

– Нет, хотел ещё поработать над докладом в библиотеке, – ответил Акаши.

– Хорошо, тогда я… – Тецуя внезапно прервался, а потом его голос зазвучал в несколько ином тембре, будто он передумал сказать то, что хотел. – Пойду домой, – вместо этого произнёс парень.


На самом деле, Акаши закончил свой доклад ещё две недели назад. Он остался в институте лишь потому, что хотел дать Куроко время побыть наедине с собой и хоть немного забыть о том, что случилось той ночью. Сейджуро чувствовал, что то же самое требуется и ему самому.

Пройдя в библиотеку, парень взял первую попавшуюся книгу и попытался её прочесть. Однако он плохо улавливал смысл, хотя переворачивал страницы с завидной регулярностью.


– Ты похож на мамочку, которая подбирает невесту своему сыну.


Акаши, оторвавшись от книги, резко поднял голову, услышав в тишине знакомый насмешливый голос. За окном уже стемнело, в библиотеке никого не было, да и в институте вряд ли кто остался. Обернувшись, Акаши увидел, что позади него, прямо на столе сидит Кагами, забросив ногу на ногу.


– Кагами, – сквозь зубы процедил первокурсник. – Ты же ушёл. Совсем ушёл.

– С чего ты взял? – усмехнулся тот. – Просто ненадолго покинул тебя. Мы, кстати, не закончили тот разговор.

– Разве? – удивился Сейджуро, откладывая книгу.

– Да, потому что мы так и не поговорили о самом главном, – Кагами набрал в грудь побольше воздуха и яростно посмотрел на своего собеседника. – Ты всё-таки сделал это с Куроко, – прорычал он, как настоящий зверь. – Даже несмотря на то, что ты его брат, бета и мой убийца.

– Вижу, тебе нравится обсуждать эту тему. Он сам просил, – чётко ответил Акаши, снова глядя на книгу. – Я бы и пальцем его не тронул без его желания.

– Как и я, – кисло добавил Тайга. – Хотя я должен был стать его первым.

– Желание было слишком сильным, мы поддались ему, – продолжил Акаши, переворачивая страницу. – Но с утра поняли всю суть этого поступка. Мы постараемся забыть об этом и продолжить жить, как прежде.

– Забыть? – Кагами громко хохотнул. – Ты серьёзно думаешь, что можешь забыть об этом? Самых счастливых днях, которые были в твоей жизни?

– Куроко эта связь причинит лишь вред. Я – бета и, тем более, его брат. Он должен быть свободен, чтобы найти себе другого.

– А ты сидишь и выбираешь альфу для него, – снова ухмыльнулся Тайга. – И твой выбор постоянно падает на Аомине.

– Они дружат со школы, так же, как и с тобой. Здесь нет ничего удивительного. В конце концов, Дайки неплохой парень, но… – Акаши сильнее, чем нужно, натянул страницу, и та порвалась.

– Однако?.. – Кагами многозначительно поднял брови.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство