Коктейль из развесистой клюквы

   – У твоего парня, боюсь, из вашей с ним встречи получится обширный инфаркт, – сочувственно заметила я, поглядев вослед экипажу, стремительно уносящему из парка маньяка-мученика.

   – Это надо отметить! – немного невпопад объявила Ирка. – У тебя коньяк дома есть?

   – Нет.

   – Купим, – легко кивнула подруга, пребывающая в состоянии эйфории. – А закуска?

   Я промолчала.

   – Тоже купим! Курочку гриль, пиццу, салатиков, фруктов… И тортик, само собой, – Ирка уже азартно составляла меню.

   – И мне можно будет не готовить ужин для своих короедов? – при этой мысли повеселела и я.

   Стряхнув с себя насыпавшуюся с елки хвою, мы дружно и весело побежали к выходу из парка и ко входу в ближайший продовольственный магазин.

   В нашем пересказе история о незадачливом маньяке и перепугавшей его Ирке звучала необыкновенно смешно. Колян и Моржик, которым мы с подругой, перебивая друг друга, рассказывали эту хохму, едва не надорвали животики. Они хохотали до слез и раскачивались на табуретках, как две мачты парусника, попавшего в ураган. Я уже ждала, что кто-нибудь из них в конце концов свалится на пол.

   – Ма…сочка из че…решни! – простонал Колян, рыдая от смеха и начиная вращаться вкруговую.

   – И ци-ы-ыркули! – выводил Моржик, задирая голову вверх, чтобы не дать пролиться слезам и становясь похожим на дрессированную собаку, подвывающую в такт музыке.

   Начиная сердиться, Ирка дополнила вокализ супруга энергичным притопом.

   – Хватит вам… – все еще крепясь, попросила она.

   – Косметичка и готовальня: малый дамский набор «Нет маньяку!», – взвизгивая, провозгласил Колян.

   Моржик восторженно хрюкнул и обессиленно сполз с табурета.

   – В самом деле, Коля, Моржик, хватит ржать, ребенка разбудите! – поддержала я подругу.

   Был поздний вечер, начало одиннадцатого. Масяня уже с полчаса спал, а мы вчетвером сидели на кухне за чаем с тортом и остатками коньяка. Праздничный ужин немного затянулся.

   – Кажется, мы с тобой купили слишком много еды и питья, – сердито сказала мне Ирка, с растущим раздражением глядя, как наши мужья по-братски обнимаются на полу.

   Проигнорировав наше недовольство, Колян и Моржик попытались выпить на брудершафт, но запутались в ножках табурета, прибившегося к ним, как третий лишний.

   – За что пьем? – принимая рюмку, спросила я.

   – За здоровье маньяка! – ответил Колян, с трудом убирая с лица улыбку – широкую, как наша родная страна в доперестроечный период.

   – Ничего получше не придумали? – обиделась Ирка.

   – Ирусик, не дуйся! Лучше выпей с нами! – Моржик помахал бутылкой.

   – Тост за маньяка – это мужская солидарность? – поинтересовалась я, заглядывая в стопку.

   – Нет, Кыся, это чистой воды гуманизм! – с пафосом сказал мой муж. – Ты только представь, как этот несчастный маньяк натерпелся! Не исключено, что после всего пережитого у него будет… Не знаю, что… Например, расстройство сердечной деятельности!

   – И мочеиспускания! – прыснул Моржик.

   Колян умудрился сохранить серьезное выражение лица и попытался развить свою мысль:

   – Согласись, Кыся, ведь всякое живое существо заслуживает доброго отношения. В этом смысле мы с Моржиком не видим разницы между морскими котиками и парковыми маньяками, разделяя гуманистическую позицию общества охраны животных…

   – Инстинктов! – ликующе выкрикнул, продолжая мысль Коляна, Моржик. И тут же проворно нырнул под стол.

   Ирка, попытавшаяся стукнуть по макушке супруга лопаточкой для торта, только зря измазала плечо мужа кондитерским кремом.

   – Общество охраны животных инстинктов? – повторила я, смакуя словосочетание. – Это забавно.

   – Вступаешь? – быстро спросил мой муж с надеждой и многообещающим блеском в глазах.

   – Все, Моржик, нам пора уходить, – постановила Ирка, заметив пламенные взгляды, которыми обменялись мы с Коляном. – Сейчас тут развернется нешуточная борьба за мир и дружбу между полами.

   – А я уже веду половую жизнь! – Моржик похлопал ладонями по линолеуму и выразительно подвинулся, явно приглашая супругу забраться к нему под стол.

   – У нас дома полно мебели, – порозовев, напомнила игриво настроенному мужу Ирка. – Одних столов четыре, если считать и бильярдный.

   – А сколько у нас в доме кроватей… – оживился Моржик.

   Вдохновленный, он шустро вылез из-под стола, нежно обнял Ирку за воображаемую талию, и они неприлично быстро удалились.

   – Посуду сейчас будем мыть или с утра пораньше? – с тоской в голосе спросила я Коляна.

   – Конечно, завтра! – Муж сказал именно то, что я хотела услышать. – Заканчивать такой вечер мытьем посуды – это пошло! Сейчас мы с тобой допьем коньяк и…

   – И? – заинтересовалась я.

   – И выключим свет, – вкрадчиво поведал муж. – Посмотрим в окно на усыпанное звездами небо, послушаем ночную тишь и…

   – И?

   Закончить заманчивое предложение муж не успел. Напрочь истребив поэтическую ночную тишь, в подъезде дико закричала женщина. Такой пронзительный долгий визг на одной высокой ноте мог, думаю, издавать лишь Джельсомино – сказочный итальянский мальчик, от вопля которого рушились жилые дома и коммуникационные сооружения. На лестничной площадке звякнул замок – кто-то из соседей открыл дверь. Заворочался в кровати потревоженный Масянька.