Коктейль из развесистой клюквы

   Милый дамский треп велся приглушенными голосами, ибо имел своей темой нечто интимное. С самого начала собеседницы перепутали предметы речи: уж очень похоже звучали названия прокладок «Олвейс» и колготок «Омса».

   – Как ты думаешь, Наташенька, какой размер мне нужен? – сросила Любовь Андреевна, смущенно оглядывая свои бока.

   – Размер? – удивилась Наташа, полагающая, что речь идет о прокладках.

   – Ну, да! – кивнула Любовь Андреевна. – Ты себе какие берешь?

   Крутобокая пышная Наташа слегка зарделась и бросила быстрый взгляд на Лешу. У того был совершенно отсутствующий вид: оператор явно блуждал где-то в астрале.

   – Макси, – прошептала Наташа.

   – Макси, – повторила Любовь Андреевна. – А они прочные?

   По лицу Наташи было ясно: прежде она не предполагала, что гигиенические прокладки можно оценивать по такому критерию, как прочность.

   – Вполне, – сдержанно ответила она.

   – Не порвутся после стирки? – продолжала волноваться Любовь Андреевна.

   – Вы их что, стирать собираетесь?! – изумилась Наташа.

   Я тихо хрюкнула, давясь смехом.

   – А как же?! – в свою очередь, удивилась Любовь Андреевна. – Денек поносила – и в стирку! Ты разве грязные носишь?

   Наташа густо покраснела.

   – Я новые беру, – тихо прошептала она.

   – Каждый день – новые? – не поверила Любовь Андреевна. – А старые куда же?

   – Выбрасываю, – призналась Наташа, глаза которой на малиновом от смущения лице блестели слезами, как росинки на помидоре.

   Я почувствовала, что еще пара фраз – и я тоже разрыдаюсь от смеха.

   – Но это же дорого! – воскликнула экономная Любовь Андреевна. – Наталья! Ты жуткая транжира!

   – Я думала, что они одноразовые, – попыталась оправдаться Наташа.

   – Одноразовые колготки? – переспросила Любовь Андреевна.

   В комнате повисла тишина, прерываемая только безмятежным сопением медитирующего Леши.

   – Вы, вообще, о чем говорите? О колготках? – осторожно поинтересовалась Наташа.

   – «Омса», – с достоинством подтвердила Любовь Андреевна.

   Наташа глубоко вздохнула, закрыла лицо руками и всей грудью рухнула на столешницу. Из-под ее пальцев на ламинированное покрытие густо закапали слезы.

   – А она говорила про прокладки «Олвейс», – объяснила я встревоженной Любови Андреевне, видя, что Наташа не способна произнести ни слова.

   Редакторша тоже покраснела и повторила пантомиму журналистки.

   – Ну, где чай? Я уже бублики принес! – завопил Вадик, врываясь в редакторскую.

   Красные, как сестрицы-вишенки из сказки про Чипполино, Наташа и Любовь Андреевна лежали на столах, в изнеможении тихо стеная и крупно вздрагивая спинами.

   – Что это с ними? – Вадик с подозрением посмотрел на меня.

   – Так, пустяки, легкое несовпадение терминологии, – бодро ответила я.

   – Вас, филологов, фиг поймешь! – проворчал Вадик, пробираясь к стеллажу, на средней полке которого стоял электрочайник. – Сказали: будем чай пить, а сами на пузе валяются, столы лобызают. Извращенки!

   Наташа, едва успевшая поднять голову, всхлипнула и снова шумно стукнула лбом о столешницу.

   – Богомолки! – не унимался Вадик. – Дамы, кончайте поклоны бить, признавайтесь, у кого сахар есть?

   – У меня только сахарозаменитель, – отсмеявшись, призналась Наташа.

   – Сладкий? – спросил Вадик.

   – Вполне.

   – Давай!

   Оператор бесцеремонно выхватил из рук журналистки цилиндрический флакончик, свинтил крышечку и высыпал в литровую чашку с кипятком не меньше десяти таблеток.

   – Вадька, не жадничай! Одна таблетка соответствует чайной ложке сахара! – встрепенулась Наташа.

   – Сама не жадничай, – отбрил Вадик, передавая флакончик мне. – Я сладкое люблю.

   Я хмыкнула. О том, насколько наш оператор любит сладкое, может рассказать любой из тех, к кому Вадик захаживает в гости. Свидетельствую: когда спрашиваешь, сколько ложек сахара положить ему в чашку, Вадик скромно говорит: «Я скажу, когда хватит». Лично я, правда, дальше восьмой ложечки в этом эксперименте не доходила, но ни разу не слышала, чтобы Вадик кому-нибудь сказал: «Хватит».

   – Сахар есть у меня, – спохватилась Любовь Андреевна.

   Редакторша проворно нырнула в нижний ящик своего стола и достала жестяную банку с конспиративной надписью «Чай детский с ромашкой, гранулированный».

   – Девочки, не ешьте вы эту гадость, – Любовь Андреевна перегнулась через стол и попыталась забрать у меня флакончик с заменителем сахара.

   – Почему – гадость? – обиделась Наташа.

   – Вот я в августе снимала сюжет о работе завода безалкогольных напитков, так главный технолог мне по секрету сказала, что искусственные подсластители очень вредны, – объяснила Любовь Андреевна, накреняя баночку, как кузов самосвала, и щедро насыпая в свою чашку сахарный песок. – Нет ничего лучше натурального продукта.

   – Правда? – растерялась Наташа. – А мне говорили, что сахар – это белая смерть, а вот заменитель сахара абсолютно не вредит фигуре…

   – Это тебе Вовка говорил? – оживилась я. – Точно, он лопает сахарол килограммами.

   – Вова Горохов? – переспросила Любовь Андреевна. – Ты что-то путаешь, детка. Вовочка заботится о своем здоровье и активно употребляет витаминные добавки. Даже слишком активно, действительно, даже в кофе таблетки сыплет…