Колдовская метка

– Я обязан вернуться в Циндерфел раньше его. Раз он не может убить меня, он убьёт мою семью.

Это была лишь половина правды, но как рассказать секрет Фельгенхауэр после всего, что она для него сделала?

– Стейнер, я – Матриарх-Комиссар Владибогдана. Ты слишком много знаешь об Империи. Другие за эти знания погибли. Пойми, я не могу тебя отпустить.

На секунду показалось, что она попросит прощения, но между ними повисла напряжённая тишина. Все вокруг поникли – они надеялись на Фельгенхауэр, думали, она отпустит их домой.

Стейнер сморщился от боли и оттолкнулся от наковальни.

– Вы думаете, я буду стоять в стороне и смотреть, как Ширинов охотится на мою семью? Придёт следующий корабль, и он исчезнет.

– Я велю ему не выходить в море.

– Он ослушается.

В глазах всё плыло, голова кружилась от потери крови, но юноша держался из последних сил.

– Он обещал уничтожить Хельвик и Циндерфел – это лишь вопрос времени. Он доберётся и до меня, а потом… – Стейнер указал на толпу Огненных духов, всё ещё тихих, грозных, со светящимися в темноте глазами, – я стану одним из них, превращусь в потерянную душу.

– Нельзя, Стейнер. – Вся строгость испарилась из тона Фельгенхауэр. – Придётся остаться на Владибогдане.

– Значит, я уже не жилец, – прорычал юноша.

– Я запрещаю тебе покидать пещеру, – заявила Матриарх-Комиссар. – Раз Ширинов решил, что ты мёртв, пусть так и будет. – Она подошла ближе. – Оставайся. Здесь. – Каждое слово Фельгенхауэр сопроводила лёгким ударом пальца в грудь.

– Я обязан вернуться к сестре… – начал Стейнер, но женщина его не слушала. Она отвернулась и махнула рукой Максиму.

Мальчик с беспокойством глянул на приятеля и поторопился вслед за Матриархом.

– Я должен вернуться к Хьелль, – прошептал Стейнер Кими. – Ты меня понимаешь?

Принцесса кивнула и обняла его за плечи.

– Я бы на всё пошла, лишь бы уберечь семью от неприятностей, – заметила Тайга.

– И что же ты будешь делать, когда доберёшься до Циндерфела? – с презрением спросил Тиф. – Ты едва стоишь на ногах! Ты не сможешь бороться с Империей, а они никогда не перестанут охотиться на тебя и твою семью!

– Не знаю, – признался Стейнер. – Но отец знает. Поймите, я не могу сидеть сложа руки, пока Ширинов готовит следующий ход.

– Ты меня слышал? – гневался Тиф. – Ты едва стоишь на ногах!

– Ошибаешься, – вмешалась Сандра. – Он едва стоит на ногах, потому что никто ему не помогает. А на что способен человек, если оказать ему правильную поддержку? – Жрица подошла ближе, и Стейнер ощутил прилив беспокойства. – Опустись на колени, – велела Сандра. – Пора призвать богиню.

– Но я не верую.

– Значит, уверуешь.

29 Стейнер

«Жрицы смерти – самые нервирующие создания, с которыми мне довелось столкнуться среди провинций Сольминдренской империи. Они вселяют ужас, сопоставимый лишь с кошмарами Ижории. Многие любят выдавать себя за спригганов и притворяться, что владеют колдовством, но настоящие жрицы равны по силам самым могучим из Зорких».

Из полевых заметок иерарха Хигира, Зоркого при Имперском Синоде

Стейнер опустился на колени перед Сандрой и протяжно вздохнул.

– Я ходячий мертвец.

– Ты не мертвец, – возразила жрица, подойдя ближе.

– Это оборот речи. Не воспринимай…

Сандра прижала лоб к его лбу и обхватила руками голову.

– …буквально.

Стейнер сглотнул и попытался посмотреть на Кими, но не мог отвести взгляд с маленького заостренного носа сестры Тифа и красивых, раскосых глаз, которые сейчас были сомкнуты. Руки её были холоднее льда, а запах кожи дразнил его память – запах, который он не ощущал слишком долго. Она пахла лесом, от неё веяло Хьелльрунн.

– Что мы делаем, Сандра?

– Молчим и концентрируемся.

Стейнер ждал, думая, как глупо он выглядит в глазах Кими, Тифа и Тайги.

– Да-да. Тебе не по себе, хотя это и странно. Попробуй ни о чём не думать. – Голос жрицы по-прежнему оставался низким, но привычный ворчливый тон звучал теплее. – Не думай о пещере и острове, – велела она почти шёпотом. – Отпусти напряжение. Расслабь плечи и шею. – Сандра глубоко вздохнула, и Стейнер последовал её примеру. – Освободи своё сердце.

Молодой кузнец старался изо всех сил, невзирая на ноющие колени и множество порезов на руках и лице. Каждый мускул ныл от тупой боли. В голове возник образ осеннего леса с бледно-голубым небом, которое он редко видел в Циндерфеле за все прожитые годы. Деревья раскинули голые ветви, умоляя лето вернуться, пока ручей сверкал серебром в солнечных лучах. Аромат Сандры был свит из этих запахов. Она благоухала нежной сладостью гниющих листьев, взбитой копытами благодатной землёй, воздухом перед дождём и морозной свежестью перед снегопадом.