Колдовские чары

Она тихонько свистнула, и грум тотчас же подвел к крыльцу ее кобылу. Закрыв ставни, она направилась в холл. Проходя мимо закрытой двери комнаты матери, она остановилась, столкнувшись с ее горничной, которая несла поднос с кофе и булочками.

— Скажите маме, что я отправилась на утреннюю прогулку, — попросила она.

— Слушаюсь, мамзель, — ответила чернокожая женщина.

Сев в седло, Клотильда жестом руки показала груму, чтобы он оставался дома и не сопровождал ее. Затем Клотильда выехала мелкой трусцой на дорожку. Она подождала немного, покуда резвившиеся на лужайке чернокожие ребятишки не открыли ей ворота. Она точно не знала, куда поедет, но охватившее ее отчаяние заставляло ее в это утро проследить за Филиппом. Его пребывание в Беллемонте подходило к концу, и он, вероятно, утратил к ней всякий интерес и, по-видимому, не намеревался делать ей предложение.

Он посещал кого-то еще, она была в этом уверена. И в такой ранний час, пришла она к выводу, он мог только совершать утреннюю прогулку верхом в компании кого-то другого. Какие еще были у него причины, чтобы нарушить установившуюся традицию выезжать по утрам вместе? Ей было стыдно за свой поступок, но безумно хотелось узнать, кто это до такой степени заинтриговал Филиппа на балу у Анжелы, потому что это могло произойти только там.

Одно обстоятельство было для нее необъяснимым и даже непростительным, — за все время своего пребывания в Беллемонте Филипп оставался по отношению к ней таким же внимательным и вежливым как всегда. Она сейчас любила его еще больше, но не была уже столь счастливой, — ее любовь теперь была отравлена недоверием. Это начала замечать и ее мать.

Черный жеребец уже скрылся из вида, когда она свернула с дорожки.

— Поезжайте туда, — кричали ей дети, указывая направление.

"Рабы всегда отлично знают, что происходит в господском доме" — в отчаянии подумала Клотильда, свернув туда, куда указывали дети.

Филипп мог остановиться возле любой из плантаций, расположенных вдоль ручья. Он мог даже поехать в Новый Орлеан. Она тут же ухватилась за эту слабую надежду, убеждая себя в том, что он мог поехать в город, чтобы подыскать там себе квартиру. Но почему в таком случае он не поделился с ней своими планами… выходит, он ей не доверяет, но если он ее любит?

И что она делает здесь, на этой дороге возле ручья, — шпионит, надеется выследить его? Клотильда чувствовала полную безысходность.

Ее чувствительная лошадь постепенно сбавила шаг, отвечая тем самым на отчаянную нерешительность Клотильды. Она заставила перейти ее на легкую рысцу и поскакала по дорожке. Слева впереди нее медленно поднималось солнце, отражаясь, словно в алмазах, в мириадах капель росы на высокой траве, буйно разросшейся вдоль ручья. Клотильда уже больше не рассчитывала нагнать Филиппа. Куда бы он ни поехал, он очень быстро скрылся. Может, это вызвано тем, что у него возникли неотложные дела в Новом Орлеане и это не угрожало разрушить все ее мечты?

"О, пусть всемилостивый Бог все сделает именно так!" — искренне пожелала она.

Клотильда ехала по направлению к поместью "Колдовство", и вдруг ей в голову пришла мысль поговорить с кузиной Анжелой, чтобы успокоиться. Она, конечно, никогда не расскажет ей о своем унижении, нет, никогда, — даже своей любимой кузине. "Да это и не нужно", — подумала она, и слезы выступили у нее на глазах. Анжела и так понимала все ее чувства. Через зелень деревьев она увидала изящные белые колонны "Колдовства" и, немного успокоившись, направила свою кобылу по дорожке, ведущей к величественному и красивому особняку. Подъехав к крыльцу, она заметила Оюму, который бежал навстречу к ней и кричал:

— Добро пожаловать, мамзель! Добро пожаловать!

— Где твоя госпожа, Оюма? — спросила Клотильда. — Она уже выехала на плантации?

Мальчик отрицательно покачал головой и рассеянным жестом указал ей в сторону конюшни.

Клотильда выпрыгнула из седла, бросив ему поводья и, завернув за угол дома, в смятении остановилась. Перед конюшней стоял черный жеребец ее отца, поводья свисали до земли. В нескольких шагах от лошади находились Филипп с ее кузиной и смотрели на нее.

Клотильда сразу все поняла.

Они стояли на таком расстоянии друг от друга, словно только что высвободились из объятий друг друга. Узкое пространство между ними, казалось, было наполнено электричеством, а губы у Анжелы припухли, как будто их только что страстно целовали. Эта немая сцена длилась всего несколько секунд. Потом Анжела с распростертыми руками подбежала к ней.

— Клотильда, дорогая! — воскликнула она, делая над собой усилие, чтобы скрыть от нее свое огорчение. — Не доверяй свою любовь этому человеку. Хочу предупредить тебя, ему нельзя доверять. Он этого недостоин.

Клотильда даже не удостоила взглядом Филиппа. Она не отрывала своих расширившихся от ужаса глаз от Анжелы.

— Ты считаешь, что он хранит тебе верность? — спросила Анжела. — Должна сказать тебе… — Она невзначай хихикнула… — Подумай только, он даже осмелился заговорить о женитьбе на мне.

Он женится на Анжеле? Клотильда зашаталась, вдруг ощутив невыносимую дурноту от утренней жары.