Колдовской мир. Год Единорога

Итак, нас взяли в плен. Какое-то время мы шли по красивой зеленой земле, а затем вошли в другую страну. Растительность была здесь еще роскошнее, но впечатление от нее оставалось неприятное. Цветы напоминали алчные ярко-красные рты, готовые жадно присосаться к тому, кто проходил мимо. Другие же, бледные, с уродливыми желто-зелеными тычинками, ловили отчаянно сопротивлявшихся насекомых. От этих цветов пахло склепом. Стволы деревьев изогнуты, с наростами, похожими на маски ужаса или, вернее, на головы мужчин и женщин, умерших в агонии. Листьев мало, а зелень покрыта нездоровым пепельно-серым налетом.

Земля здесь тоже была темно-серая. С каждым шагом поднимался волной запах плесени и разложения. Грибы росли колониями и были похожи на разложившуюся плоть кого-то давно умершего, но не преданного земле.

Здесь кто-то жил. Мы слышали шелест в густой траве. То и дело ловили взгляд чьих-то глаз и замечали мелькнувшие в зелени низкорослые, бесформенные создания. Похоже, их изуродовали каким-то колдовским способом, изменив обычный облик. Что это? Животные?.. А может, что-то похуже!

На этой зараженной земле был лес. Деревья в нем переплелись так, что, по моему мнению, ни одно живое существо не могло бы туда протиснуться. Однако посередине над темными деревьями возвышалась башня. На безоблачном небе силуэт ее выделялся как насилие над природой. Туда-то нас и вели за собой захватчики.

Всадник приблизился к деревьям, и лес отступил. Возможно, это был дым или просто иллюзия. Однако уверен: тем, кто не обладает властью, лес этот показался бы совершенно реальным.

Короче, всадник проехал без остановки, и мы трое проследовали за ним. Ноги по-прежнему не подчинялись нашей воле. Мы вошли в темное зловонное место. Я огляделся по сторонам. На ветвях деревьев росли колючки величиной с мой поясной нож, в других местах серые цветы с красными жилками на лепестках, похожими на человеческие вены, медленно роняли желтые капли, скорее всего ядовитые. Странное место с устрашающей атмосферой зла. Я заставил себя побороть страх. Все вокруг было построено на том, чтобы его внушить: и зрелище, и запах, и звук. Колдовские Силы пустили в ход весь свой арсенал. Но внутри я оставался самим собой. Пусть тело меня не слушается, зато мой мозг…

Зачем мне понадобилось тогда об этом подумать, не знаю. Ведь мысль оставалась тем единственным, что я мог противопоставить захватчикам.

Мы подошли к башне. Других зданий я не увидел. Настоящей крепости не было. Одна лишь Черная башня. Дверь открыта настежь. Никакого барьера, никакого запрета на вход, а сам вход – как черная зияющая пасть.

Всадник, ехавший впереди, остановился перед входом, поднял хлыст-молнию и отсалютовал им в знак приветствия. Он молчал, и даже шипение лошадей прекратилось. В темном провале башни было абсолютно тихо, жарко, невыносимо жарко, а воздух являл смесь разнообразных отвратительных запахов. Ни один вдох не приносил облегчения. Легкие жаждали воздуха.

Всадник, получив приказ, которого мы не услышали, направил лошадь в сторону. Он не спешился, и я видел, как он повернул укрытую капюшоном голову, когда нечто управлявшее нами подтолкнуло нас вперед, в ожидающую открытую дверь.

Тьма схватила нас в крепкие объятия. Я бывал ранее в неосвещенных комнатах в темные штормовые ночи, но с таким полным и абсолютным отсутствием света ничто не могло сравниться.

Я пытался приказать своей руке, чтобы она дотянулась до Гафии или притронулась к коту. Но ни одна команда не доходила до мускулов. Казалось, будто обе руки крепко привязаны к туловищу. К тому же темнота подействовала на меня так, что, слыша собственные неполноценные вдохи, я почувствовал, как меня охватывает паника.

Мы (по крайней мере, я) больше не двигались. Ни капли дневного света сюда не проникало. Я даже не мог понять, где мы в данный момент находимся. Странное ощущение, будто пройдя через дверь, я вошел не в зал, а в другой мир, что вокруг меня не было стен, лишь огромное невидимое пространство.

Сколько времени я так простоял? Я никогда этого не узнаю, ибо в этом месте не существовало измерения времени. Оно было подвешено. Было только здесь и сейчас да разрушительная темнота, медленно, с садистским удовольствием давящая на меня, превращающая искру моей жизни в ничто, уподобляющая меня насекомому, попавшему в липкую смолу фруктового дерева, запертому в ней и навеки там запечатанному.

Люди боятся темноты. Это чувство у нас врожденное. Но с младенчества мы понимаем, что с этим страхом необходимо бороться, иначе превратимся в ничто. Из наших кланов никто в такую передрягу не попадал. И я с радостью и изумлением обнаружил, что могу от этого страха дистанцироваться, могу заставить себя о нем не думать и в этот момент, и в следующий, считая при этом время по вдохам и выдохам. Если я могу это сделать в этот миг, значит я могу сделать это и в следующий, и еще раз, и…

Воздух над головой немного изменился, влажное горячее зловоние перестало мучить наши ноздри. Вместо этого вплыла струя тяжелого мускусного запаха, со сладкой ноткой начинающегося разложения.