Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира

Хердрек по ее указаниям переделал ткацкий станок. Ингварн открыла ей тайну красок, и девочка сама стала делать опыты. В вымирающей деревне было мало детей, и среди них Дайрин не нашла настоящих подруг. Сначала потому, что редко выходила из дома без Ингварн, которую побаивались. Затем потому, что вела себя странно и казалась серьезнее и взрослее своих лет.

На шестом году после ее прибытия в Рэннок пришел корабль из Сулькара – первое чужое судно после крушения работорговца. Капитан принес весть, что война наконец окончена.

Пришельцы из Карстена, истощившие силы правителей Эсткарпа, были разбиты наголову. Полководцем Эсткарпа стал теперь Корис из Горма, потому что из Стражей Границ, которые обратили всю свою мощь против врага, выжили немногие. Да и покоя на земле пока не было. Корабли потрепанного и разбитого карстенского флота пристали к морским волкам, рыскавшим вдоль побережья, да еще и волчьи головы – бандиты и наемники, не знавшие родины и верности, – как всегда бывает в смутные времена, терзали землю. Правда, войска Кориса, как могли, обороняли границы, но их не хватало против множества налетчиков, наносивших внезапный удар, чтобы тут же обратиться в бегство.

Сулькарский капитан залюбовался вытканным Дайрин полотном и, торгуясь с Ингварн, предложил за него деньги, каких не думал потратить в этой захолустной деревушке. Заинтересовался он и самой девочкой, с которой пытался заговаривать поочередно на разных языках. Она, однако, отзывалась только на язык Эсткарпа, объясняя, что другие ей не знакомы.

И все же в разговоре наедине он сказал Ингварн, что в своих путешествиях встречал людей, похожих на Дайрин, только не может сейчас вспомнить где и когда. И он был уверен, что девочка – не из простых.

Годом позже Мудрая сделала для подаренной морем приемной дочери лучшее, что было в ее силах. Сколько лет Ингварн, никто не знал, потому что годы не сказывались на ней, как на других, не столь умудренных в науке трав и снадобий. И все же ходить она стала медленней и теперь посещала Места Силы не одна, а брала с собой Дайрин. Чем они там занимались, никто не знал, ведь кто посмеет подглядывать за женщинами с колдовским Даром?

В тот день в море перед рассветом ушли несколько рыбацких лодок. Ночью накануне, едва взошла луна, Мудрая с воспитанницей ушли от берега к одному очень древнему месту. Здесь Ингварн затеплила огонек, и он загорелся не природным красным, а скорее голубым светом. В разгоревшийся костер она стала бросать туго завязанные узелки с сухими травами, и от огня повалил душистый дым. Но смотрела Мудрая не на огонь, а на каменную плиту за плечом воспитанницы. Камень этот был гладким как стекло и отливал сталью хорошего меча.

Дайрин стояла чуть позади Мудрой. Ингварн за прошедшие годы обучила ее заменять утраченное зрение другими чувствами, так что ее пальцы были как десять глаз, а ноздри и уши улавливали запахи и звуки, недоступные обычному человеку. Но в такие минуты, как эта, ей было до слез жаль утраты, и капли слез тихо катились по ее щекам. Ингварн дала ей многое. И все же Дайрин не стала своей в Рэнноке, и одиночество часто тяготило ее, как тяжелый, неудобный плащ. Сейчас же девочка почувствовала, что Ингварн задумала что-то переменить. На то, что перемена подарит ей возможность видеть, как все… нет, на это она не надеялась.

Она ясно слышала пение Мудрой. Запах горящих трав наполнял ноздри, время от времени заставляя хватать воздух ртом. Потом прозвучал приказ – не словами и не легким прикосновением к руке или плечу. Он ворвался прямо в сознание, и Дайрин шагнула вперед, распластав десять пальцев по вздрагивающей поверхности каменной плиты. Она была теплой, почти обжигающей и пульсировала, билась в одном ритме с ее сердцем. И все же Дайрин не сошла с места, между тем как пение Мудрой отдалилось от нее, как будто девочку уносило куда-то от приемной матери.

Затем она ощутила внутренний ток от поверхности под руками – тепло от нее расходилось по ладоням к локтям и плечам. Все слабее звучали мольбы, которые возносила за нее Ингварн, обращаясь к чуждым, полузабытым Силам.

Понемногу тепло пропало. И Дайрин никогда не могла сказать, сколько она простояла так, сливаясь с гладкой поверхностью. Только что в конце концов руки ее упали, отяжелев, и не было сил поднять их снова.

– Что свершилось – свершилось, – утомленно прозвучал голос Ингварн. Очевидно, она устала не меньше девочки. – Я отдала все, что имела, тебе в Дар. Ты и впредь будешь слепа в глазах людей, но тебе дано другое зрение, доступное немногим. Используй его на благо, дочь моя.

После того дня разошлась весть, что Дайрин наделена странным Даром «видеть» руками. Взяв в руки любую вещь, она могла рассказать о ее создателе и определить, когда и как она была сделана. Обрывок шерсти, вложенный ей в пальцы пастухом, позволял определить, куда забрела тощая горная овечка из его стада.