Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира

Дайрин поспешно обернулась в ту сторону, откуда, как ей казалось, пришла мысль.

– Очень хочу, Великая!

– Да будет так. Но ты начнешь с нашей молодью, потому что ты еще не ткачиха.

– Не спорю!

Девушка горестно ощупала сотканную ею полоску.

Если Видрут ждет, что она вернется к нему в руки, она только плечами пожмет. И Ротар пусть займется капитаном и своими заботами. Для нее главным было заслужить одобрение этих ткачих.

У них, как видно, не было другого жилья, кроме площадки, где стояли станки. Не было и обстановки, помимо самих станков. Те были расставлены в беспорядке, и Дайрин осторожно обходила площадку, ощупью запоминая их расположение.

Она ощущала вокруг себя многих, но никто не касался ни ума ее, ни тела. И она ни к кому не обращалась, догадываясь почему-то, что это бесполезно.

Пищу ей принесли – свежие плоды. И полоску чего-то похожего на вяленое мясо, шириной в несколько пальцев. О происхождении этого мяса, пожалуй, лучше было не допытываться.

Устав, она уснула на груде готовой ткани – не такой шелковистой, как на станках, зато столь плотного плетения, что в ней, как в сказочном полотне, можно было носить воду. Снов Дайрин не видела. А проснувшись, поняла, что ей с трудом вспоминаются люди и корабль. Даже Ротар и капитан помнились как лица из далекого детства, а среди ткачих она все сильнее ощущала себя дома. И знала, что должна учиться. Это желание разгоралось в ней огнем лихорадки.

Что-то простучало, и она приняла короткий приказ:

– Ешь!

Пошарив перед собой, она нащупала новые плоды. Но не успела доесть, как ее дернули за юбку.

– Этот уродливый покров у тебя на теле – он не годится для сбора нитей.

Сбор нитей? Этого она не поняла. Но и правда, обходя станки, она цеплялась юбкой за ветки. Дайрин поднялась, развязала пояс и шнуровку лифа, уронив платье себе под ноги. Оставшись в одной короткой сорочке, девушка почувствовала себя свободной, как никогда. И все же она снова отыскала пояс, обвязала им тонкую талию и заткнула за него нож.

Новое легкое прикосновение заставило ее повернуться.

– Нити висят меж деревьев. – Проводница легонько потянула ее. – Касайся их осторожно. Встряхнешь – обернутся ловушкой. Докажи, что пальцы у тебя легкие и годны для нашего учения.

Других указаний она не услышала и догадалась, что ее опять испытывают. Надо доказать, что она сумеет собрать эти нити. Только куда их собирать? Едва она задалась этим вопросом, как ей что-то сунули в руку. Она обхватила пальцами гладкий стержень длиной в локоть. Должно быть, мотовило для нити.

И снова ее потянули за руку от станка к деревьям. Едва ее левая рука задела ствол, последовал приказ:

– Мотай!

Вслепую хвататься за работу – прока не будет. Пришлось сосредоточить свои отточенные чувства и ими нащупать нить.

В сознании ее возникла совсем смутная картина. Быть может, из того отдаленного прошлого, которого Дайрин никогда не вспоминала. Зеленый луг под утренним солнцем и паутина с жемчужинками росы. Не сродни ли нужные ей нити тем паутинкам?

Как смотать паутинные волоконца? Дайрин охватило черное уныние. Захотелось швырнуть в них мотовилом, выкрикнуть, что такая задача никому не по силам.

И тут перед ее мысленным взором встала Ингварн. В девушке воскресло взращенное Мудрой умение не поддаваться жалости к себе, верить в свои силы. Только глупец, не попробовав, говорит, что задача невыполнима.

Прежде ей не приходилось нащупывать такие неосязаемые предметы, как паутина на дереве. Но теперь уцелевшие чувства должны послужить ей в полной мере.

Под ногами – босыми, потому что сандалии она сбросила вместе с платьем, – лежала мягкая опавшая листва. Подлеска здесь, кажется, не было – одни деревья.

Дайрин, помешкав, протянула руку, коснулась коры. И осторожно обняла ладонями ствол. Неуловимое впечатление подсказало: вот то, что она ищет.

Конец нити. Сама нить тянулась от дерева, уходила куда-то. Дайрин бесконечно бережно оборвала волокно и наложила свободный конец на мотовило. К огромному ее облегчению, нить пристала к нему, как недавно – к стволу. А теперь… Она не пыталась коснуться нити, а медленно принялась сматывать, с превеликой осторожностью продвигаясь так, чтобы сохранить натяжение волокна, и равномерно накручивая его на стержень.

Оборот за оборотом, и ее рука нащупала новый ствол. Дайрин облегченно вздохнула, не смея еще поверить, что благополучно справилась с первой нитью. Впрочем, одна – это совсем мало, а самонадеянность опасна. Думай только о нитях! Она нащупала конец новой и с той же осторожной медлительностью начала мотать.

Для лишенного зрения день подобен ночи, а ночь – дню. Дайрин теперь жила не по времени своего народа. Она руководствовалась промежутками между сном и едой и в эти промежутки собирала обвившие стволы волокна, гадая, производят ли их сами ткачихи или кто-то иного рода.