Колдовской отведай плод (СИ)

— Я сказал, это часть моей работы. Миста Данни предупреждала о буйной фантазии своей лучшей подруги. Собственно, она и отправила меня, дабы я вытаскивал тебя из всякой ерунды, в которую ты, неуклюжая и неумелая, то и дело умудряешься вляпываться.

— Ты врешь, — сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Врешь про Данни и ее поручение. Она не могла сказать ничего подобного.

— Не хочешь — не верь, — равнодушно отозвался водитель. — Ты в своем праве.

Я не верила. Не могла поверить. Данни дала поручение вытаскивать меня из всякой ерунды? Меня, которую до недавнего времени интересовал всего один маршрут: дом-работа-дом, не посещающую ни сомнительных кафе, ни маго-игрищных заведений, не имеющую друзей с подмоченной репутацией, которые могли бы вдохновить меня на подвиги. Да что там — у меня вообще не было на этом свете никого, кроме Данни и мамы. И ни в какую ерунду я, естественно, никогда не влипала.

Или Данни — это вовсе не Данни, а тоже некто совершенно незнакомый, скрытый за личиной подруги? Нет, невозможно. Под какой бы маской не скрывалась моя милая Данни, я всегда ее узнаю — по странной манере задумываться, замирать посреди разговора, к чему-то прислушиваясь.

Но как объяснить поручение, данное Гвейну? А вдруг моей подруге самой приглянулся молодой человек и, боясь, как бы он не увлекся мной (что, конечно, смешно и сомнительно, но в мире, как известно, нет ничего невозможного), предпочла исключить такую возможность, наговорив про меня невероятные вещи?

Стоп, сказала я себе, не торопись с поспешными выводами, Мира. У Данни есть жених, и она ни за что не позволит себе увлечься кем-то другим. Возможно, подруга убедила своего нового работника в моей… гм… неадекватности лишь для того, чтобы он не терял бдительности и находился всегда рядом? А что, вполне возможно. Зная или предполагая, как много в замке ловушек, Данни постаралась обезопасить меня, приставив Гвейна в качестве соглядатая. По крайней мере, теперь понятно, каким образом он возникал рядом в те моменты и в тех местах, где и когда ожидать его появления не приходилось.

Тем не менее, меня задело, как он сам отнесся к поручению работодательницы. По его словам — как к тяжкой обязанности. А меня, значит, считал за полусумасшедшую девицу, куда-то там постоянно влипающую.

Что ж, пусть считает. Его право.

На самом же деле, больше всего меня оскорбили слова «не пользующуюся успехом». То есть, он предполагает, будто я нарочно выделываюсь, дабы привлечь к себе внимание? Нет, это уж слишком!

Всю оставшуюся дорогу мы молчали. На особо крутых поворотах и кочках меня подбрасывало и швыряло из стороны в сторону, но я только стискивала зубы и старалась не ойкать.

Наконец мы подъехали к моему дому и остановились. Я распахнула дверцу и, пошатываясь, вывалилась из быстроходки.

— Счастливо оставаться, — буркнул Гвейн, не глядя на меня.

— И тебе не грустить, — ответила я.

Машина еще немного постояла, потом медленно тронулась с места и вскоре скрылась в темноте. Мне стало грустно. Вот все и закончилось. Ну и что с того, что я знаю, где находится таинственное Яблоко Света, за которым охотится так много людей?

Но я не знаю этого точно, а лишь предполагаю. А вдруг мои выводы ошибочны, и я зря погнала Гвейна в город среди ночи?

Вот сейчас и проверим.

Открыв дверь, я сразу почувствовала: что-то не так. Во-первых, сторож не отозвался, потому что был сломан. И не просто сломан — его разбили, расколошматли чем-то тяжелым. Обломки валялись по всей прихожей. Значит, и правда, здесь кто-то побывал в мое отсутствие. Может быть, и хорошо, что я была в отъезде. А то ведь могли бы и меня вот так, по голове.

Очень осторожно, на цыпочках, я прошла в комнату. Увиденное уже не так сильно поразило меня, хотя, безусловно, огорчило. Конечно, было очень жалко диван — ему вспороли живот, и теперь жертва разбойников щетинился выскочившими наружу пружинами. Из шкафа вывалили всю одежду и зачем-то порезали на кусочки. Мой и так небольшой гардероб уменьшился до неприличных размеров. Журналы и книги валялись на полу, разодранные в клочья.

Весь этот бардак живо напомнил мне разгром в кабинете Макер-тота. Значит, там тоже что-то искали. И теперь я абсолютно точно знала, что именно.

Подойдя к роялю, на котором, несмотря на разбойное нападение, не обнаружилось ни царапины, я придвинула к нему чудом уцелевший стул. Села, откинула с клавиш крышку. Провела по ним пальцем. Они ожили, будто только и ожидали прикосновения, и отозвались тихими звуками. Затаив дыхание, я взяла несколько аккордов и, решившись, заиграла «Три веселых мага».

Не знаю, какого чуда я ожидала, но когда отзвучал последний аккорд, едва не вскрикнула, потому что прямо на моих глазах крышка рояля, тяжелая черная крышка, медленно поднялась. Я привстала и заглянула внутрь.