Колдовской пояс Всеслава

— Видишь ли, невезучий я. Навели на меня порчу недруги мои, — Мстислав еще раз до краев наполнил чару, жадно выпил. — Я с новгородцами из одного котла ел, одной рогожей в лесу накрывался, столько походов да битв вместе плечом к плечу прошли. Думал, умрут за меня, а вон как вышло: я за порог, жену да детишек на попечение бояр новгородских оставил, за златоверхий Галич бороться поехал, а они, иуды, сразу меня за тридцать серебряников и продали. За зятем моим послали, под боком им, видите ли, князь нужен. Да если б им понадобилось, нешто я бы не примчался, не помог? А этот зятек-змееныш тещу свою с малолетними детишками выгнал. Хорошо, брат приютил в Торопце, сидели, меня дожидались аки сироты. Скажи, ладно ли это, когда зять против тестя идет? Для этого ли я ему кровинушку свою отдавал?

«Так он за женой и детьми в Торопец тайком приехал, а меня при жене купить хотел. Неужто все князья бесстыжие такие?» — Дуня не испытывала сочувствия к злоключениям Мстислава.

— Ну, ничего, они еще с Ярославом наплачутся, кровавыми слезами рыдать станут, еще пошлют ко мне с поклоном. Да и в Галиче не все так благополучно, — князь совсем приуныл, наливая третью чару, — везде бояре — шкуры продажные, того и гляди за Андреем Угорским[61] пошлют. Видишь, оставить град в открытую не могу, крадусь как тать. Удача отвернулась от меня, беды одна за другой на голову валятся. Удача мне нужна, понимаешь? Отдай, что везешь!

Дуняша охнула. У Юрия не дрогнул ни один мускул на лице, он расслабленно отхлебнул из своей чарки.

— О чем ты, княже?

— Отдай да на службу ко мне переходи, зачем тебе этот молитвенник блажной. Вой из Константина никудышный, ему бы в монастырской келье псалмы читать. Со мной доброму кметю сподручней будет. Нравишься ты мне, жена у меня тоже половчанка, такая же чернявенькая, — продолжал ласково увещевать князь, — а в Галиче мед с молоком течет, богато да тепло. Вино понравилось, оттуда привез, не то, что сбитень ваш кислый. Ну, согласен?

— Князя Ярослава иудой нарекал, а меня на то подбиваешь, — Юрий отодвинул чарку.

— Я тебе жизнь предлагаю.

— А мне такая жизнь не нужна.

— Так может бабе твоей нужна, она может еще пожить хочет. А, красавица? Увещевай мужа своего упрямца.

— Пощади, княже, — упала на колени Евдокия, — у нас нет ничего. Вот те крест — нет! — она осенила себя распятием.

— О, бабье племя лживое, — презрительно скривился Мстислав.

— Не гневайся, княже, на бабу мою дурную, — Юрий, кинув быстрый взгляд на Евдокию, начал распоясывать кушак, снял с него меч, охотничий нож, потом неспешно положил на стол, но руку не отбросил, так и держал за край.

Мстислав алчно уставился на пояс.

— Послушай, князь. Ведь никто точно не знает — чародейская то вещь али нет, может это россказни людишек темных. А князь ростовский союзник твой верный, нешто охота с ним из-за побасенок ссориться? Не понравится ему, что ты его людей обижаешь.

— Да кто прознает, ежели я тебя здесь удавлю? — хмыкнул Мстислав.

— А кто прознал, что я за вещицей этой в Полоцкую землю еду, с глазу на глаз князь Константин передавал, а уж и ты за сотни верст ведаешь? Нельзя тебе с князем моим ссориться. Новгородцы от тебя отвернулись, галичане своим пока не признали, глядишь, и король угорский из-за гор явится силой меряться. Изгоем без стола останешься, кто руку помощи протянет?

— Дождешься от вас суздальских помощи, — проворчал Мстислав.

— Это ты зря, княже, Константин слову своему верен. Он может и молитвенник, да рати ростовские за ним стоят, мечом махать обучены. Подумай.

Глаза Мстислава продолжали ласкать пояс.

— А князю нашему безделица эта ведовская и не надобна, порыву поддался, уж верно и жалеет, — продолжал дожимать Юрий, — больно набожный он у нас, чтобы поганую вещицу на себя одеть. Ты его попроси сам, так он тебе из своих рук ее отдаст. Уж я князя нашего хорошо знаю, — все аргументы были исчерпаны, Юрко отпустил руку, край пояса упал на пол.

Дело оставалось за Мстиславом. Он мрачно раздумывал. Дуня начала молиться, полуприкрыв глаза.

— А чего ж деток до сих пор не завели? — вдруг весело подмигнул князь.

— Так брюхата уж, — не моргнув, соврал Юрий.

— Ну, дай Бог тебе сыночка разумника, — Мстислав развернулся и вышел вон.

Дуня с рыданиями бросилась на шею Юрию.

— Ну, будет-будет, попугал немного, чтоб ему. Показное это все, он на подлость неспособный… наверное, — Евдокия почувствовала, что мужская рука, нежно гладящая ее по голове, тоже дрожит. И чернявый был не из железа.

Лишь только прокричал первый петух, ростовцы спешно выехали из неласкового Торопца, оставляя позади неудачливого князя.

Глава IX. Речным путем

Ржевский воевода очень придирчиво разглядывал грамоту Торопецкого князя: подносил к самому носу, отстранял на вытянутую руку, пальцами водил по печати и все время вскидывал на Юрия испытывающий взгляд. Ростовский кметь смиренно ждал. А что ему еще оставалось? Князь далеко, возвращаться — значит снова вводить в соблазн Мстислава. Нужны корабли, и дать их мог только воевода.