Колдовство на Руси. Политическая история от Крещения до «Антихриста»

В «Повести о Соломонии» бесы демонстрируют наличие иерархии, соблюдают во время пирушек определенный порядок мест («друг друга честию больша себе творящее»). Они пьют из чаши по кругу, как общинники, члены религиозного сообщества, и убеждают Соломонию веровать в Сатану, их отца.

Бестелесные духи оказываются видимы, они обладают невероятной силой, швыряются камнями и деревьями, крушат постройки, наводят бурю, грозу и ветер, «запирают» реки. Русское православие не увлекалось каталогизацией нечисти и не представило богословия колдовства. Обвинения в чародействе в России не обременялись теоретическими моделями или теологическими разъяснениями. Наказывали, конечно, за ущерб – чью-то смерть или недуг. Сама одержимость бесами – беда, но за это не казнят. Наказывать следует за зло, а не за духовный изъян. В этом едва ли не главное отличие русских колдовских процессов от западноевропейской охоты на ведьм, когда на костер могли попасть люди только за наличие греховных мыслей. В остальном понимание основ противостояния с потусторонним совпадало. И Сатана терзал людей вне зависимости от конфессий. Правоверным московским царям в XVII в. доставалось не менее других.

* * *

Трагическим для царя Алексея Михайловича стал 1669 год. Что-то надломилось, и Сатана поиздевался над великим государем. Трудно припомнить более страшную пору, более жестокую атаку бесов.

В начале года царь дополнил Соборное уложение рядом «новоуказных статей», которые, в частности, касались казни колдунов (ст. 99). Тогда же стали выделять клириков для этих целей, отправляя к церковному суду. Может быть, это дьявол взвыл и попытался отомстить. 28 февраля 1669 г. умерла новорожденная царевна Евдокия, а 3 марта родильная горячка прибрала к Господу ее мать – царицу Марию Ильиничну. 19 июня не стало четырехлетнего царевича Симеона, а к концу года заболел наследник престола – царевич Алексей, который умер 17 января 1670 г.

Тяжелые душевные испытания, многочисленные похороны и многомесячный траур не сломили великого царя. Молитвы и пост помогли укрепиться и справиться. Уже в 1669 г. он пытался выбирать новую супругу, но дело растянулось на несколько лет. Опять свозили в столицу виднейших красавиц. Финальный тур проходил ночью 22 апреля 1670 г., когда кандидаток посещал сам Алексей Михайлович. И тогда же во дворце обнаружились заговорные колдовские письма. Одно, скрепленное сургучом, нашел истопник перед Грановитой палатой в сенях, а второе было прилеплено к дверям Шатерной палаты, которые выходили на Постельное крыльцо. Документы отнесли дворецкому боярину Б. М. Хитрово, который доложил царю. Их содержание было настолько возмутительным, что его не решились куда-либо переписать. В материалах следствия сказано про текст, что «такова воровства и при прежних государях не бывало…, а писаны непристойные…» Подозрение пало на Ивана Шихарева, дядю одной из финалисток. Его тут же арестовали. При обыске у него нашли таинственные травы. Шихарев подвергся жестокой пытке: «распрашиван накрепко и подниман и к огню приношен». И потом еще «было ему 13 ударов и огнем жжен, а с пытки и с огня говорил прежние речи… а которые травы выняты у него на дворе, толченая и не толченая, и те де травы дали ему на Вологде ныне в Великий пост, а сказывали ему, что те травы уразныя [от увечья], а велели ему те травы пить в вине и в пиве от убою, потому что он ранен…»[351]. Трава оказалась зверобоем, но кандидатура племянницы Шихарева из невест сразу выпала. Бесы не прорвались.

В конце концов второй супругой царя Алексея стала Наталья Кирилловна Нарышкина (1651–1694). Свадьбу сыграли 22 января 1671 г. тайно. Присутствовали только ближайшие родственники. Вход в Кремль был перекрыт, а венчание провел царский духовник в сопровождении лишь двух певчих. Приготовлениями руководил Артамон Сергеевич Матвеев (1625–1682), ставший к тому времени ближайшим советником государя. Новая царица была его дальней родственницей и воспитывалась в его доме. Этого мудрого царедворца причисляют к «западникам» при московском дворе. Действительно, он был увлечен познанием мудростей, много читал и вел ученые беседы с заезжими философами. Впоследствии это стало поводом для обвинений его в контактах с нечистью, но пока, кажется, бои шли на другом фланге.

В том же 1671 г. подозрение в колдовстве пало на придворную «комнатную бабку» Марфу Тимофееву, которая якобы захотела поесть грибов и ради этого стащила с царицыной поварни соль, на чем попалась. Она была немедленно «поымана на дыбу»[352]. О ее дальнейшей судьбе сведений не сохранилось.