Колдовство на Руси. Политическая история от Крещения до «Антихриста»

Оказалось, что сатанинские служители пробрались буквально в личные покои правоверных государей. Колдунью немедленно разыскали и доставили для «распросов»: звали её Анастасия, Иванова дочь, родом Черниговка, а замужем она была за выходцем из Польши – за литвином Янком Павловым. Таак! Наметился международный след. Настасьица на пытке запиралась, но ее начала раскручивать сама Дарья Ламанова, которая активно сотрудничала со следствием: «Помнишь ты сама, говорила она ей, как мне про тебя сказала мастерица Авдотья Ярышкина и я по ее сказке к тебе пришла и ворот черной своей рубашки, отодрав, к тебе принесла, да с тем же воротом принесла к тебе соль и мыло. И ты меня спросила, прямое ли имя Авдотья, и я сказала тебе, что прямое и ты в те поры той моей рубашки ворот на ошостке у печи сожгла и на соль и на мыло наговорила, а как наговорила и ты велела мне тот пепел сыпать на государский след, куда государь и государыня царица и их царские дети и ближние люди ходят; и тебе де в том от государя и от царицы кручины никакие не будет, а ближние люди учнут любити. А мылом велела ты мне умываться с мужем, а соль велела давати ему ж в питье и в естве, так де у мужа моего серцо и ревность отойдет и до меня будет добр». Ходили к ворожейке и другие. С Дарьей там бывали Васильева жена Колоднича и Семенова жена Суровцева.

Настасьица два дня упиралась, терпела огонь и дыбу, но потом сломалась, признавшись, «что мастерицам, Дарье Ламановой и ее подругам, которых знает, а иных и не знает, сжегши женских рубашек вороты и наговоря соль и мыло давала, и пепел велела сыпать на государьский след, но не для лихова дела, а для того, как тот пепел государь и государыня перейдет, а чье в те поры будет челобитье и то дело сделается; да от того бывает государская милость и ближние люди к ним добры». Стрешнев с Таракановым продолжили развивать тему, выискивая связи за границей: «Сколь она давно тем промыслом промышляет и от Польского, и от Литовского короля к мужу ее литвину Янке присылка или заказ, чтоб ее государя и государыню испортить, был ли?»

Польский след Настасьица наотрез отвергла. Заявила, что занимается лишь приворотом мужей, и немного описала технологию, при чем тут зеркало, соль и мыло: «как люди смотрятся в зеркало, так бы муж смотрел на жену да не насмотрелся; а мыло сколь борзо смоется, столь бы де скоро муж полюбил; а рубашка, какова на теле бела, столь бы де муж был светел». Все слова кудесница наговаривала «не лихие», но только «чтоб государь и государыня жаловали, а ближние люди любили». Учила ее этому некая Манька, по прозвищу Козлиха, что живет за Москвою-рекою у Покрова.

Ведьму Маньку тоже отловили, пытали и вывели на чистоту – она во всем призналась, что учила Настасьицу ворожить, что сама унаследовала умения от матери родной Оленки, которая померла семь лет назад. Повторила пояснения про магические технологии, известные уже по другим показаниям, про наговоренные зеркало, соль, мыло: «Как смотрятся в зеркало да не насмотрится так бы муж на жену не насмотрелся»; «Как тое соль люди в естве любят, так бы муж жену любил»; «Сколь скоро мыло с лица смоется, столь бы скоро муж жену полюбил». Добавила про лечение жабы во рту (молочницы; стоматита): «А жабу у кого прилучится во рте уговаривает: Святый Ангел Хранитель умири и исцели у того имянем, у кого прилучится, болезнь сию».

Сдала Манька и всех других московских колдуний, которые «подлинно умеют ворожить»: «Одна живет за Арбацками вороты, зовут Ульянкою, слепая; а две живут за Москвою рекою, одна, [Феклица], в Лужниках, а другая, зовут Дунькою, в Стрелецкой слободе». Всех членов профсоюза арестовали, но они тоже сначала упирались, «что Манки не знают и сами не ворожат и с ворожеями не знаются». Потом под пыткой все рассказали.

Колдунья Улька сообщила, что «она только знает, что около малых детей ходить, кто поболит и она их смывает, и жабы во рте уговаривает, да горшки на брюха наметывает, а наговорные слова у ней таковы: Ангел хранитель утиши во младенце сем, у кого объявится, болезнь сию, да наговоря на воду детей смывает; а жабы во рте давит да теми ж словы наговаривает». Потом добавила, что «не одним тем промышляет, есть де за нею и иной промысел: у которых людей в торговле товар заляжет, и она тем торговым людям наговаривает на мед, а велит им тем медом умываться, а сама приговаривает, как пчелы ярыя роятся да слетаются, так бы к тем торговым людем для их товаров купцы сходились». Еще она «мужей к женам приворачивала» и «наговаривала на хлеб с солью да на мыло» по тем же принципам, что у других. «А у кого лучится сердечная болезнь или лихорадка или иная какая [в]нутреная болезнь – и она тем людям, наговариваючи на вино да на чеснок да на уксус, давала; а в приговоре наговаривала: утиши сам Христос в том человеке болезнь сию, да Увар Христов мученик, да Иван Креститель, да Михайло Архангел да Тихон святый и иные божественныя слова, а не лихие, – и от того тем людем бывала легость».