Колдун

Они замолчали. Айрин зевнула. Ее разбудил Майорин чуть раньше рассвета, а теперь уже давно стемнело. Она еще толком не встала, когда страшно довольные собой гномихи, будто прочитав ее мысли накануне, притащили ей платье.

– Откуда?

– Подарок. – Сообщила дочка старейшины. – Меряй.

Платье подошло, Айрин еще крутилась перед зеркалом, когда заглянула Рада. Они полюбовались платьем вдвоем, хихикая как две девчонки, и знахарка пристроила девушку к общему делу. Весь день Айрин молотила в ступке, кипятила, взвешивала, замешивала, растирала, лепила, мешала. Косидар прибегал, почесывал шрам, оставлял новый рецепт и опять исчезал. Штаны и подол рубахи у лекаря были перепачканы в крови, у Рады по кармашкам фартука были рассованы бинты и ножницы. И у Айрин сложилось впечатление, что лекари собирают отряд по частям, как угодно, лишь бы они через несколько дней могли идти на Цитадель. Не так далека она была от правды, как ей хотелось.

А через четыре часа после полудня, прибежал молодой гном, верещащий, что милсдарь колдун тащит за шиворот куда-то милсдаря другого колдуна, со словами, что мажеское отродье должно гореть у бесов в пекле.

Пояснений не требовалось.

– Откуда платье?

– Гномы сшили.

– Нравится?

– Да, но… Ах, это ты?

– Я? Если и так…

– Спасибо, – она благодарно поцеловала колдуна в щеку, но потом добавила: – хотя зря ты лезешь ко мне в голову… Расскажи мне про Мадеру, Майорин. Он ведь был твоим наставником когда-то?

– Был. Я год, как приехал в Инессу, успел объехать округу с Даной, ее Аглая назначила моим куратором. Дана погибла, когда мы снимали очень нехорошее проклятие. Снявший его колдун должен был умереть, но я, как ты знаешь, не колдун… Тогда я впервые познакомился с Орником. Он редко отправлялся на выезды, чаще занимался штатной работой и был правой рукой Аглаи. Мы начали работать вместе, Орник явно меня к чему-то готовил, а потом я и сам догадался… Мой отец болел уже второй год, и ясно было, что жить ему оставалось не так уж и долго. Редрину понадобился бы новый верховный…

– Ты?

– Да. Аглая не стремилась захватить больше власти, чем уже имела…

– Как моя мать. – Хмыкнула девушка.

– Я этого не говорил. Ей казалось, что так будет лучше для нас обоих, для меня и для Реда.

– Так и было бы…

– Я не мог. – Майорин смотрел в воспоминания и будто тонул в них. – И уговорил Орника. После сорока многие колдуны начинают осознавать, что выше Владычицы не подняться, а дальше неба не улететь. Тем, кому хочется чего-то невообразимого, отправляются за невообразимым на чужбину. Думаю, поэтому Орник и согласился. Нас тогда поддержала твоя мать… А я собрал вещи и записался в трактовые колдуны окончательно.

– Почему ты отказался?

– Чтобы каждый день видеть свою сломанную судьбу? Я предпочел построить новую дорогу, а не смотреть на старую.

– Струсил. – Подвела Айрин итог. Майорин зло на нее глянул.

– Да струсил! – рявкнул он. – Мне было двадцать пять, мне казалось, что вернуться в Вирицу – это вернуться назад.

– Майорин… – она взяла его за руку, но колдун выдернул ладонь.

– Я смотрел Орнику вслед, и думал, что оказал ему великую услугу, а она была медвежьей!

– Прошло двадцать лет! – прикрикнула Айрин. – Двадцать лет, во всем, что произошло можно винить Редрина, Орника, Айста и Конрада Аарских. Но не тебя!

И тут, она поняла, что ошиблась. Майорин просто смотрел немного дальше…

– Я мог бы быть там! – шепотом сказал колдун, пряча лицо в ладонях. – В Вирице. На своем месте, пусть не на троне, но…

– И сейчас бы мы похоронили тебя. – С горечью сказала Айрин. – А я бы сгнила у Фарта в замке. И никогда бы не научилась управлять истоком. И мы бы никогда не встретились… Для тебя это не имеет совсем никакого значения? Важнее винить себя в смерти Мадеры? Тебя месяц как нет в Вирице, тебя выставил оттуда Редрин, вини его! Почему ты все время один и никого не слышишь?

По щеке побежала слезинка, сорвалась с подбородка, и на синей ткани нового платья появилось пятнышко на тон темнее.

Колдун хлопнул себя по карманам, ему хотелось закурить, но кисет с трубкой он оставил в комнате.

– Тебя очень сложно любить. Каждый шаг, будто через стекло, я иду через броню выкованную специально, чтобы никто не подходил близко… И все мои потуги напрасны. Потому что если тебе не отвечают, то глупо стараться. Верно? Думаю, я не первая кто говорит тебе это, и речь идет не о женщинах, Майорин. Это касается всех, кто подошел ближе положенного. Наверное, мне пора остановиться. Чтобы тебе не мешать. Ты хочешь быть один, тебе так удобно. Мне жаль, что Мадера погиб. Правда жаль.

Она встала и медленно, взвешивая каждый шаг, пошла к дверям.

– Он сказал, что ты такая же хамка, как и я. Ты назвала Регину мегерой, и Орник был уверен, что ты сделала это нарочно. Не уходи, Айрин, прошу тебя.

– Почему?

– Потому что сидеть здесь одному невыносимо.

– Этого мало. – Твердо сказала девушка.

– Нет. – Возразил колдун. – Этого достаточно.

Ладонь, лежащая на спине, была сухой и горячей.

– Вот как ты решила проблему истока. – А голос хриплым. Пальцы коснулись овала одного из шрамов. – Драконья кровь. Как же плата?