Колдун

— Надо подождать. — Сказал он Нале. — Мы будем ждать.

* * *

Придворный лекарь зевнул и рявкнул на помощника:

— Что ты копаешься! Трешь одну склянку по часу! Быстрее!

Помощник нервно дернулся, склянка чуть не выпала из рук. Арне тяжко вздохнула и опять повторила вопрос:

— Для чего нужны перечисленные мной компоненты?

— Так давайте еще раз повторим список…

— А давайте не будем! Назначение их скажите!

— Обезболивающие. Одно противовоспалительное, слабительное, извините за подробности, сударыня. Это подавляет рвоту, это сгущает кровь…

— Чем болеет человек, их принимающий? — перебила слышащая.

— Да по-разному может быть. Но если это все использовал один человек, болен он был серьезно. Такое количество обезболивающих говорит, что боль была дикой. И вряд ли они помогали.

— Может быть так, что это человек умирал?

— Вполне. А о ком идет речь, позвольте узнать?

— Это я так, гипотетически. — Арне слезла со стула и чуть поклонилась. — Спасибо, за помощь.

— Этому человеку нужна помощь, сударыня.

— Уже не нужна, сударь.

Слышащая вышла из покоев лекаря, задумчиво перечитывая список. Нужно было срочно разыскать Горана.

Но оказалась это не так просто, архимаг ушел в крыло государя, куда сегодня никого не пускали. Почти никого, не считая карателей, архимага и личного лекаря Редрина, который вошел туда на рассвете и до сих пор там оставался. По дворцу ползли нехорошие слухи. Настораживающие.

Но достоверно ничего не было известно. Арне немного поспорила с девчонкой-карательницей в дверях, полукровка оказалась неприступной и суровой. Пришлось уйти.

Слышащая заглянула в комнаты архимага и оставила тому записку, что мол кое-что узнала. Писать яснее она побоялась, потом выяснилось, что ее разыскивает гонец из храма — Консат вскрытие не разрешил, но одобрил осмотр тела. Арне поспешила в лекарню, на ходу шепнув служанке, чтобы та передала весточку Горану.

По дороге она встретила дворянина, непонятно как связанного с братом государя. Солен ее сразу узнал, на нем была дорожная одежда, а позади ехал слуга с вьючной лошадью на поводу.

— Уезжаете? — полюбопытствовала слышащая.

— Да. На границу с Луаром, я владею замком в тех местах, решил осмотреться.

— Подальше от смуты?

Дворянин неопределенно хмыкнул, но не оскорбился:

— Или поближе.

Арне попрощалась и продолжила путь. Дворянин несколько раз оглянулся ей вслед. Вполне может случиться так, что Арне будет последней знакомой, которую он встретит в Вирице. Он проедет по любимым с детства улицам и вспомнит много хорошего. Вспомнит, как осенью он, Айрин, Жарка и Валья дурачились на последней ярмарке. Поправит фальчин, который стал держать намного уверенней. Никто из них не узнает, что они раз и навсегда изменили жизнь молодого дворянина. Ему больше не нравились балы, не радовали придворные девицы, раздражали бледные дворцовые приживалы, следящие за каждым шагом государя. Солен уедет на границу с западным государством, примет во владение замок дяди, женит соседа на сестре, и погибнет спустя пятнадцать лет, защищая Велманию от нападения Луара, будучи отцом троих детей, любящим мужем и отважным воином.

На площади вокруг помоста толпился народ, проповедник забрался на возвышение, откуда яростно вещал. Он обоснованно и убедительно разъяснял почему нельзя допустить, чтобы Инесса победила Новую школу или наоборот.

— Наши города наводнили колдуны и маги! Нас приучили к тому, что мы ничего не можем сделать сами, но мы можем! Хватит терпеть этот беспредел! У нас! У народа Велмании есть прекрасная возможность раз и навсегда избавиться от них! Сейчас, когда они грызут друг другу глотки, мы можем нанести удар по их сытым мордам, привыкшим считать окружающих их людей вторым сортом — рабами, созданными для их удобства. Это мы насыщаем этот мир силой, а они! Они крадут эту силу!

Арне придержала лошадь. Проповедника слушали. Кое-кто пробился вперед и кричал свое "да" его словам. Слышащая почувствовала себя нехорошо. Ей захотелось скинуть оратора с помоста, но тем она бы подтвердила его слова.

— … разве Боги одобрили бы подобное потворство? Разве…

Стражники затопотали тяжелыми сапогами по деревянному настилу, толпа быстро начала редеть. Оратор продолжал вопить, кляня магопотворцев, ругая Цитадель и Инессу. Арне, никогда не бывавшая в Инессе, в глаза не видевшая Цитадель, а выросшая под отческим приглядом Орника Мадеры, вздохнула, ей стало обидно.

Проповедник верил в то, что говорил, верил искренне и отчаянно, правда для него, воспринималась слышащей, как правда вообще. Всегда она немножко завидовала людям, которым не приходилось смиряться с каждодневной ложью и в ней жить.

— Вы поплатитесь! — выл оратор, утаскиваемый стражей.

Стоит поставить помост, как на него кто-нибудь да заберется прокричать на весь мир о своей правде. И зачем его только поставили?

Слышащая пообещала себе выяснить всё у Горана.

* * *

Майорин открыл глаза, из-за отсутствия дневного света определять время суток стало затруднительно. Но он чувствовал, что близится вечер.