Колесниковщина. Антикоммунистическое восстание воронежского крестьянства в 1920–1921 гг.

А вот что сообщил мне нынешний житель Калитвы В.Г. Лозовиков: «Наш калитвянин, покойный уже, Лебедев Иван Павлович, служил в Маньчжурии в своё время. Так вот он утверждал, ни много-ни мало: «Идэм строем. Бачу: Иван Сергеевич в звании генерала навстречу. А озваться нельзя було…»

В беседе с сыном названного Лозовиковым якобы «очевидца» Николаем Ивановичем Лебедевым выясняю, что Иван Павлович действительно служил в Маньчжурии, умер в 1977 году. Но воспоминанием о встрече с Колесниковым в своей семье он не делился. Откровения не были приняты в семейном кругу.

Еще передаются изустно воспоминания ординарца, который мыл-умывал командира в походах. И приметы особые на его теле знал. А как убили «Колесникова», то на убитом и куртка-кожанка его, и обувка, и документы имелись. Но вот незадача: видел Андрей Петрович оголённую ногу убитого, а родинки на ней, такой знакомой, не было…

Не прошло и года, как повстанцы, поднявшиеся сначала на защиту своего, кровного, а затем рубившие без разбора крест-накрест, вконец озверевшие, сами были перестреляны в ближнем Кленькином яру. Вернее, потрудившись до пота, поняли казнящие, что всех не перестрелять: где патронов набраться? Оставшихся нед о стрелянных в церковь повели. Полный храм подследственных набили, допрос снимали строжайший. Многих тогда на большие сроки упекли. Кого-то и отпустили с миром, если свидетели невиновности их нашлись. А самых «ярых», как Микита Кунахов, для искупления вины бросили на отряд Фомина к Вешенской. А у Фомина, кстати, служил вовсе не шолоховский, а сам по себе настоящий Гришка Мелехов. Его-то и порешили как раз калитвяне. А потом, когда о книжном Мелехове слышали, вздыхали вроде сочувственно: «Да это мы его того… не знали ж…»

А Микита Кунахов, проявив геройство при взятии штаба Фомина, впоследствии все-таки с глаз долой выехал из Калитвы. Но, вспоминают мужики, приезжал иногда, не днём, а чаще к ночи, к дяде Саше Конотопцеву, стучал условным стуком. Стук тот всего несколько человек и знали. На тех «тайных» сходках, говорят, встретившись и вспоминая былое, Микита и дядя Саша всякий раз «рэвлы як бугаи»… Мужики тоже плачут иногда.

А лето 1961-го или 1962 года породило ещё одну легенду. Или всё-таки быль? Что переправилась паромом легковушка, по тем временам особенная, похожая на правительственную.

– Как найти в Калитве Андрея Петровича Отрешко? – спросили.

– Да садок он колхозный сторожуе на Приступином… – ответствовали местные.

Вот что вспоминает внук Андрея Петровича, бывшего ординарца, И.Т. Зеленский:

– Прыходю до дида в садок, лет тринадцать мэни було, а там стреляные итальянские патроны коло куриня валяются. Самэ нужни хлопцю цяцки! Став допытуваться в дида: дэ взялысь патроны? Дид, правда, не сразу, но рассказав, Шо баче: «Волга» тыхо подъезжае. Останавливается. Выхода мужчина седый, представительный, одитый хорошо. И до мэнэ:

– Здравствуй, Андрей Петрович, узнаешь меня?

– Не, нэ прызнаю я вас…

– А ты последний бой помнишь на Зеленом Яру? – спрашивает тогда незнакомец.

… Узнали друг друга, обнялись, расплакались. Колесников то был! Присутствовал при встрече в саду и свояк Андрея Петровича-Жимайлов. Сам ли пришел, кликнули ль… Но это ему и «занеможилось» побаловаться – пострелять из заморского оружия, бывшего при Иване Сергеевиче. И ещё вспоминается калитвянам, что приезжал Иван Сергеевич Колесников (в тот ли, в другой раз?) к родственникам своим Семко (Сёминым, по-уличному), не афишируя этого факта. Нынешний заведующий второй фермой Иван Николаевич Семко на мой вопрос отвечает утвердительно: «Да, приезжал на черной Волге. И в садок к диду Андрею, и к прабабушке моей, Акимовой Анне Андреевне. А Колесникову она тётка, выходит…»

А где-то в 80-х сестра вынужденно немого М. Д. Колесникова и племянница спорно-известного Ивана Сергеевича «баба Вирка» из

Новочеркасска, наезжающая в гости в Лощину, сказывала, что лет восемь уже как умер «Сам» (Иван Сергеевич Колесников то есть) там же, в Новочеркасске, «я и могилу хожу оправлять».

Братья Зеленские вспоминают, что в курене деда всегда при нём была книжка. «Чёрная Калитва», кажется, называлась. Про банду написано в ней. Берёг, конечно, дед книжку, но говорил: «Брехня! В общих чертах только правда…»

– А дид… – вспоминает Иван Зеленский, младший внук ординарца атамана, – «дид из чортив був», нычого не боявся… маленький, грузный, но подвижный. Кавалерист! Сохранилась и фотография: у куреня дед, внук и Каштанка, дедова любимица. Год 1961-й. Умер Андрей Петрович в 73-м.