Колесниковщина. Антикоммунистическое восстание воронежского крестьянства в 1920–1921 гг.

Еще в середине нашей публикации об И.С. Колесникове и его потомках в редакции районной газеты «За изобилие» раздались звонки из Россоши от М.И. Семко, из поселка Начало от М.И. Ломовой и И.М. Романцова, из Старой Калитвы – от П.Ф. Ремезова. Внучка ординарца атамана, Андрея Петровича Отрешко, В.И. Отрешко, зашла в редакцию сама. Все эти люди хотели поделиться с корреспондентом и читателями своими семейными преданиями и невольными биографическими пересечениями с легендарными событиями, описанными в очерке. Они желали дополнить, уточнить, продолжить повествование. С каждым из них состоялись неповторимые встречи.

– Есть у меня что добавить к вашим поискам, – говорит Павел Фёдорович Ремезов, пенсионер из Старой Калитвы. – Начну с расстрела ирод отряд овцев. Моя мать рассказывала, что в тот первый день восстания дядько мой Василь Данилович Ремезов получил наказ отвезти их лошадьми в Терновку, где обосновался штаб по продразвёрстке. А дорога тогда по лукам (т. е. по лугу) пролегала. Только они за околицу по низу «Победы» – тут и перепнули им дорогу Марко Родионов, Микита Кунахов и Конотопец. И ещё двое – фамилий не помню. Они и постреляли всех тех хлопцев-уполномоченных. Первый начал стрельбу Марко. Конь с санями от выстрелов – до дому наутёк. А стрелявшие – в церкву. И давай звонить «хриплым звоном», что означало сбор по тревоге. Тут и про Колесникова, прибывшего на побывку, вспомнили.

Потом о легендах и фантазиях. Много их было! И о Манчжурии, где якобы наш односельчанин видел Колесникова (а ведь война там всего-то 14 дней длилась!). И ещё одну я сейчас перескажу. Был у нас в селе мужик такой, по фамилии Ковалёв, а по прозвищу Кузьма Забовтаный. Так тот утверждал, что «в Казахстане Колесникова бачилы». А вот Мыкола Журавлёв, тот родился и жил по соседству с Колесниковыми, всех хорошо знал в лицо. И случилось ему в 55-56-м годах быть на лесоразработках в Кировской области. Однажды в лесах заблудился. Плутал-плутал, вдруг: «Стой!» Двое солдат вышли. Услышав, что заблудился, стали совещаться: отпустить или начальству показать. Решили всё-таки вести в штаб. Привели, стали начальника ждать. И вот входит… Иван Сергеевич. Спрашивает: кто? Откуда?

– Из Воронежской области? Из Старой Калитвы?! – удивляется. – Выходит, мы земляки. Как там, на родине?

И, главное, себя не называет. А Журавлёву и так всё ясно. И, кажется, узнал его сосед по детству… Всё рассказал Мыкола про Калитву, что знал. Проводили его военные на 150 метров от штаба и отпустили с миром, указав дорогу.

– Скорее, фантазия, – заключает логически мыслящий П.Ф. Ремезов. – А вот читал я где-то с большим интересом о председателе ГПУ области по фамилии Алексеевский, что погиб он под Митрофановкой как раз в том бою с остатками банды Колесникова. Вот тут вопрос явно интересный: в этот бой взяли они с собой одного из наших калитвян – красноармейца Семёна. По фамилии то ли Глуховцов, то ли Пилипенко. Но по-уличному точно Пылыпкина. Взяли потому, что он хорошо знал Колесникова в лицо. Так уже в начале становления колхозов, помню точно, этот Семён, сидя у нас в хате, говорил: «Бачив Колесникова два раза в бою, показал Алексеевскому, а потом Иван Сергеевич як скриз зэмлю провалывся. А минутами позже и сам Алексеевский погиб». Вот тут закавыка и начинается…

Мария Ивановна Ломова, пенсионерка из поселка Начало, в прошлом агроном-семеновод, рассказала нам о том, что дед её, Марк Антонович Кривошляпин, уроженец Новой Калитвы, был близким другом Колесникова. Они учились вместе в офицерской школе, за одним столом сидели. Вот и снимок сохранился (слева Кривошляпин, справа сидит Колесников). Потом их пути разошлись. Дед, служивший в царской армии, попав однажды в окружение на целых два месяца, люто поголодав, перешёл на сторону красных. А однажды между боями решил он наскоком побывать в Новой Калитве, повидаться с домашними. Только порог переступил, и тут следом в хату забегают трое. Дед:

– Стойте!

Те оторопели.

– Чьи вы? – спрашивает по-командирски.

– Колесникова, – отвечают.

– Тогда я записку напишу ему, – обрадовался дед. – Только срочно передайте!

Что он там написал, отец М.И. Ломовой, рассказавший дочери о деде, не знал. Но один из незваных гостей ускакал с запиской. Двое остались. Вскоре в хату влетел сам Колесников. Они с дедом дружески обнялись, руки пожали. Проговорили потом до рассвета. И тут дед вытащил какую-то «бумажку с линиями», наверное, карту… дед всё повторял:

– Ваня, ты проиграл… Погубишь себя и своих хлопцев!

Долго мороковали они над картой. А к утру Колесников написал Марку Кривошляпину «пропуск» от своих головорезов.

– А после войны с немцем, это я уже сама слышала, – продолжает рассказ М.И. Ломова, – сказывал уверенно мой дед, доживший до 53-го, что «не убили Ивана, ушёл он в южные края»…

Иван Митрофанович Романцов, тоже житель посёлка Начало, бывший учитель и директор Алейниковской школы, а ныне пенсионер, вспоминает: