Колесниковщина. Антикоммунистическое восстание воронежского крестьянства в 1920–1921 гг.

– Мать моя, Мария Васильевна Пархоменко, рассказывала, что в Калитве наша семья и семья Колесниковых жили через два дома. Когда горел тот их дом, о котором вы писали, моя мать помогала выбрасывать из окон вещи. Да, подожгли бандиты, но там была какая-то личная месть. А вот о том, чтоб колесниковцы грабили, – не слыхал я от старых людей. Они защищали своё – это правда! А грабившие красноармейцы, выходит, и были бандитами. Ведь когда семью в двадцать с лишком человек оставляли без крохи еды на завтра, что оставалось: идти с утра грабить других?

Мария Ивановна Семко, пенсионерка, что живёт над всем известным магазином «Россошанец», порекомендовала корреспондентам обратиться к своей сестре Наталье Ивановне, живущей в Старой Калитве. Потому что в молодости та ездила по вербовке работать в Читу – прачкой в воинской части. И то ли видела сама, то ли слышала о мужчине, что искал среди наёмных девчат говорящих на калитвянском наречии. Твердил им:

«Дочь у меня там, в Калитве, Таня… А я тут, в Манчжурии живу, фермерствую. Вот бы с вами в Калитву!»

– А детей у него не было, говорил, – пересказывает М.И. Семко. – После Манчжурии Колесников, по калитвянским разговорам, стал жить в Москве. Тогда и смог в Калитву приезжать. Говорят, очки и бороду накладную носил днём. А по вечерам, с родными и верными друзьями встречаясь, снимал их…

Валентина Ивановна Отрешко, недавно переехавшая с Украины в Россошь внучка ординарца Колесникова, утверждает, что сама слышала, как дед говаривал:

– Я лично передавал пакеты от Колесникова Будённому.

И еще уточняет, что не один раз прошёлся саблей по дедовой спине атаман, а четыре раза полосовал…

И вот все встречи позади, повествование о них близится к завершению. А что же имеем мы на ниве своих исследований? Краевед Самошкин утверждал, что Колесников с Жуковым не встречался. Писатель Василий Ксенофонтович Карпов, уроженец Новой Калитвы, в книге «Чёрная Калитва» очень серьёзно подошёл к теме крестьянского восстания в нашем крае и в 50-е годы смог сквозь имеющиеся в то время всем известные препоны сказать всё-таки правду, настолько цепляющую за живое, что, по воспоминаниям, здравствующие тогда родственники героев книжки даже, случалось, вырывали с яростью некоторые страницы.

А вот читаем у нашего земляка Виктора Будакова (сборник «Русская провинция»):

«В пепел превратятся сёла, которые встретят нас предательскими нападениями. Кулаки, дезертиры, бандиты понесут должную кару. Карающая рука революционная занесена над ними», – это строки из воззвания чрезвычайного уполномоченного Воронежского губисполкома в адрес Старой и Новой Калитвы, Терновки – мятежных слобод на юге губернии. Выразительная лексика приговора, энергичные тон и стиль – уже хорошо знакомые к той поре… Вообще бы пора сполна опубликовать все эти карательные изуверские приказы, чтобы нынешнее поколение могло не из третьих уст и переложений судить как о самой революционной и ультрареволюционной обстановке с её красным террором, так и об одном из её ведущих вождей – ’’демонов”, чтоб не оставалось за семью печатями то, что творилось на высших этажах ’’революционной” фанатичности, ненависти и безнародности…»

Резко? Наотмашь? Но не согласиться с этой цитатой невозможно.

8. Судьба простая, всем на удивленье. Рассказ внучки ординарца атамана

«Утром, незадолго до привала,

Возле незнакомого села
Пуля парня в лоб поцеловала,
Пуля парню брови обожгла».

К. Ваншенкин.

Ивану Андреевичу Отрешко, сыну ординарца И.С. Колесникова, ветерану Великой Отечественной войны, живущему в Россоши на улице Воровского, аккурат 81 год. На фронт попал он в сорок первом восемнадцатилетним пареньком и вскоре в одном из боёв был очень тяжело ранен. Оказался в госпитале, располагавшемся в городе Томске. Долгое время колдовал над ним, сохраняя израненную руку, искусный хирург по фамилии Гофф. А дочка его, тогда еще школьница, Инночка, помогала ухаживать за ранеными. Будущая поэтесса Инна Гофф, автор стихов известной песни «Поле, русское поле…», почему-то особенно выделяла из всех выздоравливающих именно россошанского паренька. Ему и читала она свои первые стихи…

На родину, в Старую Калитву, возвратился Иван Андреевич по инвалидности в 42-м. Его тут же пригласили военруком в сельскую школу.

Тяжело переживал фронтовик оккупацию, со слезами на глазах приветствовал освободителей, изгонявших фашистов из родного села, с чистых уютных улиц Россоши, где в послевоенные годы предстояло ему учиться в мясо-молочном техникуме и получить диплом с отличием. А сохранённая израненная рука, кстати, настолько окрепла, что фронтовик даже выучился играть на баяне, купив весёлый инструмент! К тому времени уже и семья была у Ивана Андреевича, и дочь Валентина успела родиться в 45-м, к Дню Победы.