Колесница Эос

Не понимая всех оттенков, он требовал от клиентов HEX-записи; не желая исправлять многажды, требовал размеры в px и процентах. Клиенты не понимали его, Ю. не понимал их, но работа выполнялась и все в конце концов были довольны. Сейчас, думал Ю., работа займет не больше пятнадцати минут. Он перешел на другой аккаунт, который использовал для обмена логинами и паролями. Выудил нужное. Еще раз уточнил, что значит "чуть толще", добившись вразумительного для себя ответа. Header.php уже был исправлен, когда чай в чашке уменьшился наполовину. Осталось влезть в style.css, поменять цвет и увеличить border-bottom на 1.5px. Чай допит, работа сделана: Ю. поднялся, поглядел довольно на себя в зеркало и ушел на кухню за новой порцией чая.

Пришел, сел за лэптоп и хотел ответить, но не нашел диалога. На сердце похолодело: ее не было. Зашел в историю, нашел адрес, кликнул: еще онлайн: "Я думал, что потерял тебя!"

– Нет, ты меня не потеряешь, я всегда с тобой.

– Я думал, у меня сердце.

– Ты страшно милый. Подожди, я недорассказала. Ты умеешь вязать? Мне сегодня захотелось тебя нарисовать. Ты вышел со спицами и клубком на кресле-качалке: скрипел у окна под лунным светом. В самый край рисунка неучтиво вторглась моя нога, а ты поглядывал на нее, и на расстоянии прикладывал вязаное: чтобы не ошибиться с размером. Так вот: у меня тридцать седьмой. Вообще-то тридцать шестой с половиной, но ты вязал правильно. Это, конечно, забавно, когда взрослый мужчина вяжет носки словно бабушка, но от этого тепло. Я хотела присочинить и сделать твои глаза веселыми, но они все равно вышли какие есть: большие и грустные. Я не умею сочинять. Однажды у меня был мальчик. То есть у меня были и другие мальчики, но я сейчас о другом. Так вот. Он все время держал меня за руку, глядел на мой рот, чем ужасно смущал, и твердил, что любит меня. И требовал того же в ответ. Знаешь, я очень хотела ему это сказать. Но не потому что люблю, а потому что не хотела обидеть его, потому что с ним, в общем-то, было хорошо, то есть весело, то есть я не знаю как это сказать. Это я сейчас понимаю, как глупо. Но тогда я очень переживала и пыталась – честно – выдавить из себя эти чертовы три слова. Всего три слова, правда? Я не смогла. Он смотрел на мой рот, сжимал мою руку и ждал. И не дождался. Он, конечно, обиделся на меня. Обиделся за то, что я не смогла ему соврать. Кажется, это должно быть просто. А я не умею. Или обиделся на то, что он мне дарит эту свою любовь, а мне ему подарить нечего? Но ведь любовь это совсем не коробка с бантом на день рожденья, правда? По-моему, ждать такой подарок в ответ это как-то… неуклюже. Будто душа так и не научилась ходить и вот она шатается из стороны в сторону и виснет то на одних руках, то на других, не желая как следует встать на ноги. А мальчик тот перестал со мной разговаривать. И женился уже давно и мне зачем-то это сообщил тогда. Нет, не приглашал, просто написал: "я женюсь": наверно, хотел, чтобы мне было больно. А мне и правда было больно, но совсем не потому, что женится, а потому, что так и не научился ходить. Мне кажется, любовь это такая штука, которая просто живет в тебе и все. И ты даришь ее потому, для того, не знаю, чтобы человек улыбнулся, чтобы ему тепло стало, потому что он человек, что ли, а ты в нем увидела, услышала, как бьется у него в груди, что он настоящий, я не умею сказать, у тебя лучше, скажи лучше ты, ведь правда?

– Правда, – ответил Ю., отпил из чашки, и, застыв на секунду, выронил чашку из рук. Только сейчас Ю. понял, что пишет с другого аккаунта, ей неизвестного, и имени своего не называл. Чашка разлетелась вдребезги, поранив осколком голую лодыжку. Кровь выступила из раны, струйкой опустилась вниз. Пальцы будто онемели: "Кто я?"