Колесница Эос

Глядя на все это, ему захотелось признаться ей в любви на всех языках мира, плывущего под ними, но не успел: она пролезла ему под платье и, прислушавшись к сердцу, погрозила пальчиком. Любовь до смерти и после согласно медицине in articulo mortis per diminutionem capitis⁷⁶ ты этот фаллический романтизм брось от него мурашки по коже лучше остановись возле ой возле кустов мне надо. Мимо проплыли развалины чего-то древнего и сакрального. Вот же! Но он не остановил. Залез в карман, что-то звенькнуло, пискнуло, хохотнуло, – наконец он вытащил изящное бурдалю и подал ей с трепетом. Она удивленно посмотрела на изысканный горшок с королевскими вензелями, удивленно на него, фыркнула и отвернулась, но после взяла с негодованием. Il t'a voir, la petite gourgardine. Merde⁷⁷! Он еще не понимал, но чувствовал, что так будет лучше. Прожурчав, краснея и негодуя, она пустила сосуд в свободное плавание и, вернувшись на место, не забыла ткнуть его в бок. Он хотел ответить, но решил, что пусть себе раз такая, и все же включил для нее: бобины завертелись, это твое послание Большой Медведице унесет ветер⁷⁸. Она улыбнулась и наконец почувствовала, хоть и не понимала, что так действительно лучше. Песня оглашала темноту, левиафан вдалеке тяжело вздыхал и шевелил плавниками в такт, чувствуя скорый прилив. Колеса крутились все легче, корабль бежал все проворнее. Над ними устало взмахнули крыльями: где вас носило, безобразники, – птица сделала круг и, лавируя, между падающих звезд, скрылась. Прищурившись, лучезарная сделала губками ola-la и взмахнула руками: наконец-то, мой верный кормчий, вот и берег! – она от радости повисла у него на шее, он от неожиданности поперхнулся и упал на руль. Корабль изо всех сил подался вперед и вонзился в густые заросли. Позади с шумом разлились воды. Ну, не хулиганка ли? Ему снова захотелось сказать, но своими словами, губы его вытянулись, но она уже копошилась возле двери, норовя ее выбить. Хулиганка. Выбила дверь и тут же исчезла в зарослях.

Он будто остался один, во что сам не верил и потому мотал головой. Насупился как мальчишка, губы дрогнули. Снял платье и встряхнул – пыль столбом – чихнул, оделся снова. Поверх платья накинул ланью шкуру, взял в руки тирс, плющом увитый⁷⁹, стукнул о палубу в негодовании. Ну, знаешь, лучезарная, это ни в какие тридевятые дали! Ох, я тебе! "Мрак, разумеется, имеет обаянье,"⁸⁰ – подумал он и снял с бушприта Палладу; та, качнувшись, мигнула светом и вспыхнула еще ярче. Взмахнув рукавами, прыгнул за борт в самую гущу и – утонул по щиколотки. Дважды глубоко вздохнул и чихнул изо всех сил, согнувшись пополам. Под ногами, в воде, рассыпались звезды. Хмыкнул от собственной неловкости, вытянул вперед руку с фонарем и пошел на свет.

Всего несколько шагов в густых зарослях, как стал слышен ее звонкий смех. Подглядел, смущаясь: не смог удержаться. Она кружилась, танцуя, хрупкое тело изгибалось, иподиматы то исчезали в звездах, то с плеском появлялись вновь, юбка вздулась – белоснежные бедра оголились. Сквозь смех звучало что-то прошлостолетнее, теплое и неизбежное. Над головой возмущенно вились огни: то ли светлячки, то ли звезды, то ли его наваждение, то ли. Он попытался повторить. Неуклюже взмахнул рукой. Паллада вспыхнула ярче. Взмахнул другой – из рукава тотчас посыпались кубки, мечи, медноострые стрелы, вывалился, звеня алфавитным порядком, ремингтон с уже заправленным листом, карта неизвестной ему местности и пара жетонов на метро в один конец. Он почти чертыхнулся, но прикрыл рот рукой. Едва не заметила. Пусть танцует. Из распахнувшегося на груди платья высунулась полярная сова, округлила глаза – то ли от удовольствия, и вспорхнула на ближайшее дерево. "Тссс!" – показал он ей пальцем, та согласно кивнула. Он шевелил губами вслед за движениями танцующей, словно учился говорить. Выходило нескладно и не больше трех слогов, но язык ему нравился.

Она будто не замечала шума поблизости. Но любопытство взяло верх и – перепрыгивая через отражения, подкралась. Теперь уже она прижала ко рту ладонь, сдерживая смех, но глаза все же выдавали. Он топтался в воде, неловко переступая с ноги на ногу, пытаясь выпрямиться, и разводил руками, словно ощупывал стены ящика, из которого нужно выбраться. Не выдержала. Всплеснула руками, подбежала и кинулась на плечи. Он кружился. И кружил ее. И оба смеялись. Сова одобрительно взмахивала крыльями. До поры заблудшая тень его теперь сидела рядом и, наблюдая за танцем, хлопала в ладоши, отложив исписанный блокнот. Двое танцевали: осторожно, пытаясь не задеть звезды, покоящиеся на воде; тени кружились рядом, обнявшись; слетевшиеся совы взмахивали белыми крыльями и жмурились; Паллада, пристроившись на ветке, освещала.

Но начавшийся проливной дождь заставил всю ватагу искать укрытие. Она, усевшись на его плечи, с гиканьем и улюлюканьем, понеслась сквозь темноту по бесконечному полю, держа фонарь в руке будто оружие. Он держал ее за ноги и больше ни о чем не мог думать.