Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века

[Она мертва; А все, что умирает/ возвращается к своим первостихиям;/ Мы же были друг для друга общей стихией, состоя один из другого./ И вот мое тело приняло ее, и тем самым все, из чего состоял я,/ многократно во мне выросло и отяжелило меня/ и напитало, едва ли не придавив своей тяжестью:/ Мое пламя Страсти, вздохи Воздуха,/ Воды слез и земное горестное Отчаянье, из которых я состоял,/ И что было почти израсходовано любовью,/ Она, опустошив меня, возместила то своей смертью; я мог бы жить дальше, несчастный./ Но огонь сжигающий меня разгорелся сильней, ибо топлива стало больше,/ И теперь, как те воинственные Царьки,/ Кому завоевание чужих земель приносит сокровища,/ И получая больше, они больше тратят – и тем скорее падут:/ Эта смерть (о чем говорю с удивлением),/ Дав мне столько,/ увеличила мой расход жизни./ И вот моя душа тем ближе к освобождению,/ обгоняя ее душу: Так пушечное ядро, посланное первым,/ может быть настигнуто другим, если пушкари положили больше пороха.]

Восьмой алхимический ключ. Michael Maier. Tripus Aureus. Francfurt, 1618. Гравюра иллюстрирует алхимическое правило: «Нет рожд ения без гниения», отсылая к двум новозаветным текстам: «Если пшеничное зерно не упадёт в землю и не умрёт, оно пребывает одно; а если умрёт, то приносит много плода» (Ин. 12: 24). «То, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет…» (1 Кор 15.36–38)