Колесо над пропастью

Но в это время за его спиной грянула музыка. Лукьян Кузьмич резко обернулся. С огромным черным бульдогом шел по двору Дирижер. Был он в коричневой замшевой куртке, в белой сорочке при бабочке. Лорд нес в зубах японский транзистор. Шел не спеша, боксерским шагом — переваливаясь с ноги на ногу.

— Эмме Борисовне, Лукьяну Кузьмичу — мое почтение. — Дирижер слегка наклонил голову, а бульдог чуть-чуть опустил транзистор. Так они и прошествовали к воротам.

— Парень каков, а? — не выдержал Лукьян Кузьмич.

— Ой! — всплеснула руками Эмма Борисовна. — Не говорите! Жених.

— Вежливый, культурный…

— Да, да, ваша правда, — закивала Эмма Борисовна.

Никушор невольно посмотрел вслед Дирижеру. Тот шел медленным уверенным шагом.

Взяв ведра, дворничиха отправилась по воду. Никушор поплелся сзади. По дороге дворничиху остановил монтер.

— Что это старик задумал? Огород копает? — и монтер лукаво улыбнулся. — Синенькие, красненькие, верно?

— Какой огород? Какие красненькие? Мы тут придворным воспитанием занимаемся. Ясно? А ты мне — синенькие!.. Нарожали детей, понимаешь, а смотреть некогда. Вот и выходит: сироты при живых родителях…

Никушор, услышав это, вздрогнул.

— Я тебе так скажу, — продолжала дворничиха, — двор — их отец, ну а дворничиха, выходит, — мать. Верно я говорю? — и она подмигнула Никушору.

Он отвернулся. Нашлась мамаша!

— Ну вы даете, — сказал монтер.

Эмма Борисовна сделала широкий жест, как бы желая охватить им весь двор:

— Мы тут клумбы разобьем, спортплощадку орудуем… Красота!

Монтер не спеша уложил инструменты в сумку.

— Понятно.

— Чего тебе понятно? Ребятня без дела шатается, — продолжала с жаром дворничиха, — а мы им — придворное воспитание.

Уходя, монтер бросил с усмешкой:

— Дворовое, вы хотите сказать…

— Ишь, доцент нашелся! — закипятилась дворничиха. — Докторскую бы тебе писать!

Пожав плечами, Никушор вслед за смущенным монтером пошел со двора, где в это время Лукьян Кузьмич в яме молча долбил землю. Земля была сухая, каменистая, пот щедро струился по его лицу.

Никушор задержался у ворот: к яме подошли подростки — Гром с Прилипалой, гроза мальчишек нового района.

— Раскопки Тутанхамона! — торжественно провозгласил Гром.

— Разыскивается трубопровод, — подхватил Прилипала.

— Сработанный еще рабами Рима, — уточнил Гром.

Старик молча протянул лопату Грому. Гром потоптался, но лопату взял. Щелкнув по черенку ногтем и, поднеся к уху, тут же вернул старику:

— Не звучит. Бревно!

Прилипала поплевал на ладони, изображая готовность немедленно взяться за работу. Осторожно принял от старика лопату, прижал к груди, как гитару, и вдруг с надрывом запел:

Не плачь, папа-аша,

Пройдут дожди!

Мой друг верне-атся —

Ты только жди.

Сунув руки в карманы, они вразвалочку удалились.

— Будешь много работать, — донесся голос Прилипалы, — горб вырастет сзади!

— Будешь мало работать, — подхватил Гром, — горб вырастет спереди.

— Какой же рецепт, друг мой? — спросил Прилипала.

— Переноска воздуха, — деланно вздохнул Гром.

— И всё без роздыха, — охотно завершил Прилипала.

И они рассмеялись.

Никушор некоторое время смотрел им вслед. Серая джинсовая куртка Прилипалы была сплошь исписана авторучками. Совсем как гитара отца. Какие-то фамилии, номера телефонов, адреса. Странно. К чему все это?

Лукьян Кузьмич покачал головой, а Никушор уныло поплелся со двора. Куда? Там видно будет.

За воротами стоял Дирижер. Значит, он жил где-то здесь, и их встреча не была случайной.

Дирижер вдруг сделал шаг вперед, выхватил из кармана миниатюрный пистолет и приставил к груди Никушора. Тот невольно отпрянул.

— Не бойся, акселерант, — усмехнулся парень, выделяя особо окончание слова. — Это всего лишь зажигалка… Сигарету закуришь? «Смерть мухам» называется. Рекомендую.

— Я не курю.

— Не куришь?

Бульдог перевел взгляд с Никушора на хозяина. Но Дирижер только хмыкнул.

— Соску сосешь?

Никушор молча отвернулся и пошел прочь. А парень еще долго щелкал зажигалкой, глядя ему вслед. Но она так и не зажглась…

«ПРИДВОРНОЕ ВОСПИТАНИЕ»

Солнце медленно опускалось за горизонт. Подняв с земли черенки виноградной лозы и лопату, Лукьян Кузьмич направился к воротам. По дороге он встретил веснушчатого мальчугана с разбитым носом. Старик вытер ему лицо носовым платком и повел к себе. Они подошли к пятиэтажному дому, стоящему рядом с домом Никушора. На стене висела аккуратная табличка. Тушью на ней были тщательно выведены слова: «Наш дом без двоек».

— Точно, без двоек. — Лукьян Кузьмич, перехватив недоверчивый взгляд мальчугана, улыбнулся: — Входи, не стесняйся.

У подъезда двое ребят возились с саженцами. Двор был полон детей. Одни поливали из шлангов недавно разбитые клумбы, другие подвязывали вьюн, третьи разбирали саженцы. К старику подбежала группа ребят:

— Лукьян Кузьмич! Дайте нам задание.

— Внимание, — сказал старик. — Группе берендеев — особая задача: обнаружить на деревьях в районе нашей улицы очаги короеда. О выполнении доложить. Действуйте.