Колесо страха

— Мне это не нужно. Я уничтожил нищих, у меня достаточно крови. Но его кровь усилит ритуал и будет приятна… Ему. Так… Он… сказал мне. Кровь усилит Его. И… Он… просил ее.

— Что, если я откажусь? — медленно просила Дахут.

— Его это не спасет, дочь моя.

И снова он подождал ответа, а затем продолжил со зловещим воодушевлением:

— Что, Дахут из Иса вновь колеблется между отцом и любовником? У этого человека перед нами долг, дочь моя. Древний долг, ведь это из-за него твоя прародительница предала своего отца. Или это сделала ты, Дахут? Мой же долг — исправить то, что произошло тогда. Не допустить, чтобы это повторилось.

— Если я откажусь, что будет со мной? — тихо спросила Дахут.

— Откуда мне знать? — рассмеялся де Керадель. — Сейчас во мне говорят отцовские чувства. Но когда я воссяду рядом с… Ним… Я не знаю, что ты будешь значить для меня тогда. Возможно, ничего.

— В какой форме Он воплотится?

— В любой. Нет формы, которую Он не мог бы принять. Будь уверена, это не будет облако Тьмы, каким представляли его примитивные умы тех, кто призывал его ритуалами пирамиды. Он может даже воплотиться в форме твоего любовника, Дахут. Почему нет? Он… благоволит тебе, дочь моя.

По моей коже пробежал холодок. Я почувствовал, как ненависть обжигает меня, будто прикосновение раскаленного железа к коже. Я приготовился рвануться вперед, сжать пальцы на его горле. Но тени удержали меня. Они шептали, и призраки старого дома шептали с ними: «Не сейчас! Не сейчас!»

— Будь же мудрой, дочь моя, — продолжал де Керадель. — Этот человек всегда предавал тебя. Что ты такое со своими тенями? Чем была мадам Мэндилип со своими куклами? Дети. Вы лишь дети, забавляющиеся с игрушками. С тенями и куклами! Пора перестать быть ребенком, дочь моя. Дай мне крови твоего любовника.

— Ребенком? — задумчиво переспросила Дахут. — Я и забыла, что когда-то была ребенком.

Де Керадель ничего не ответил. Она подождала немного, затем спокойно спросила:

— Значит, ты просишь крови моего любовника? Что ж — ты ее не получишь.

Раздался грохот, будто упало кресло. Я слегка отодвинул занавеску и выглянул наружу. Де Керадель стоял во главе стола, глядя на Дахут. Но он не походил на де Кераделя, которого я знал, ни лицом, ни телом. Его глаза не были бледно-голубыми… они были черными, и его седые волосы казались черными, а тело будто стало больше… Его длинные руки вытянулись, и пальцы, венчавшиеся когтями, вцепились в Дахут.

Она бросила что-то на стол между ними. Я не разглядел, что это было, но оно стремительной сверкающей волной ринулось к нему. Де Керадель отпрянул, замер, дрожа, и глаза его снова стали голубыми, хотя и налитыми кровью, и тело его съежилось.

— Осторожнее, отец! Ты еще не сидишь рядом с… Его… троном. А я все еще дочь моря, отец. Осторожнее!

Позади я услышал шаги. Ко мне подошел дворецкий с пустым взглядом. Он принялся опускаться на колени — но в этот момент его взгляд прояснился. Он ринулся ко мне, открывая рот, чтобы закричать. Прежде чем ему это удалось, мои руки вцепились в его горло, впиваясь большими пальцами в трахею, а мое колено ударило его в пах. С силой, которой я раньше никогда не обладал, я поднял его за шею над полом. Он обхватил меня ногами, а я упер свою голову ему в подбородок и толкнул. Раздался хруст, и тело дворецкого обмякло. Я отнес его в коридор и тихо положил на пол. Наша борьба была бесшумна. Его глаза, вновь пустые, смотрели на меня. Я обыскал тело. На его поясе я обнаружил ножны с длинным изогнутым ножом, острым как бритва.

Теперь я был вооружен. Я спрятал тело под диван, вернулся к гостиной и снова выглянул из-за занавески. Комната была пуста, Дахут и де Керадель ушли.

Я отступил за портьеру. Теперь мне было понятно, чего боялись призраки старого дома. Я понял, что это были за толчки, что за удары.

Пещера жертвоприношений была разрушена. Она послужила своей цели. Как там сказал де Керадель? Он «уничтожил нищих», и теперь у него было достаточно крови для последней жертвы. «Как Он мощною стопою гроздья гнева разметал»[36] — вспомнилось мне.

Не такой уж и неуместной показалась она мне теперь. Де Керадель соорудил винный пресс для кровавого пойла Собирателя. В нем должна была оказаться и моя кровь, но Дахут не позволила этого!

Я не чувствовал благодарности. Она была пауком, думающим, что муха увязла в ее паутине, и лишь противостояла попытке другого паука отобрать у нее добычу. Вот и все. Но муха уже высвободилась из паутины, и в том не было ее заслуги. Хотя моя ярость по отношению к де Кераделю росла, я не чувствовал, чтобы убывала ненависть к Дахут. Тем не менее то, что я услышал, меняло мои планы мести. Все прояснилось. Тени ошибались. Дахут не должна умереть раньше отца. У меня был план получше… План владыки Карнака, который, как думала Дахут, погиб от ее рук. Этот план стал советом мне — ибо именно он помог тому, другому мне давным-давно, в древнем Исе.

Я поднялся по ступенькам. Дверь в мою комнату была открыта. Я безрассудно включил свет. И увидел Дахут, стоявшую между мной и моей кроватью.