Колесо убийств

– Хорошо, будь по-вашему. Когда я работала в цирке, там был ещё один номер – трюковая стрельба. У нас был парень, который мог сбить ряд бутылок с забора выстрелом из-за угла и прочее в этом же роде.

Флинт задумался.

– Значит, вы считаете, что человек, стоящий на земле, мог выстрелить вверх, но заставить пулю в какой-то момент полететь горизонтально?

– Я не спец. Но парень, которого я знала, наверняка был способен на подобный подвиг.

Флинт потер подбородок и допил виски.

– Ещё? – предложил Спектор.

Флинт кивнул, и старый фокусник снова наполнил его стакан.

– Но я не понимаю, как это могло произойти в нашем случае. Особенно учитывая данные под присягой показания эксперта по оружию о том, что пуля была выпущена с близкого расстояния. Если точнее, в двух футах от Доминика Дина.

Марта задумалась.

– Я все ещё верю, что это могло случиться.

– Хм. Что ж, полагаю, мы можем согласиться в том, что не согласны. Но есть по крайней мере один неоспоримый факт – Варга увидел то, чего не должен был видеть. Может быть что-то, что вначале показалось бессмысленным, поэтому он последовал за Иббсом. Он хотел снова поговорить с ним, доверить всё ему. Это дело было безотлагательным. Ему нужно было как можно скорее снять с себя груз. Он устремился за Иббсом в театр, но, к сожалению, был настигнут преследователем.

Спектор, остававшийся необычайно тихим на протяжении всей беседы, вставил:

– А как насчёт Паолини?

– Верно. Пока что Иббс – единственный фактор, связывающий все три убийства. Он расследовал первое и присутствовал при двух последних.

– Но это всё равно не объясняет его мотив для убийства Паолини. На самом деле, насколько я могу судить, юный Иббс был убеждённым поклонником Паолини. И, должен заметить, он не похож на того, кто способен на насилие.

– Все они не похожи, – заметил Флинт. Теперь он поднялся на ноги, чтобы полюбоваться различными жуткими артефактами, загромождавшими комнату. – Никогда не считал тебя религиозным фанатиком, Спектор, – обратился к нему Флинт, заметив большую чёрную книгу на столе.

– Хм? О, я понял, о чём ты. Мне просто хотелось освежить в памяти один конкретный стих… – Он искоса взглянул на Марту. – И я, вероятно, должен отметить, что это не обычная Библия. Это то, что в простонародье именуют «Злой Библией». Чрезвычайно редкая и чрезвычайно кощунственная книга.

Флинт, уже протянувший руку, чтобы коснуться обложки, отпрянул, будто от огня.

Спектор рассмеялся.

– Не беспокойся так. Изначально эта книга была задумана как безобидное переиздание Библии короля Иакова, но в неё прокралась одна типографская ошибка, вызвавшая кошмарный хаос. Слово «не» было ненароком упущено в одной из заповедей. Конкретнее в той, где говорится о прелюбодеянии. Излишне объяснять, что общество семнадцатого века не приняло завет «прелюбодействуй». Скандал был грандиозным. Большинство экземпляров этого издания изъяли и уничтожили. Это делает мой экземпляр раритетом. – Спектор явно пребывал в задумчивом настроении. Он продолжил: – Забавно, не правда ли, как отсутствие одной-единственной частицы способно полностью изменить смысл? Заставляет задуматься, какие ещё незначительные оплошности способны тлетворно повлиять на наше восприятие.

– Ты говоришь о запертой гримёрке, не так ли?

– Да. В частности, меня волнует раковина.

– Ну да, это же очевидный способ для убийцы выбраться из комнаты. Через отверстие для пробки. Господи! – Флинт ужаснулся мумифицированному существу за стеклянной дверцей шкафа – там висела демоническая тушка рептилии с недобрыми очертаниями морды и чешуйчатой кожей. В тусклом свете показалось, будто тварь из неоткуда бросилось прямо на него.

– Только не говори мне, что никогда прежде не сталкивался с «Дженни Хэнивер»![23] – Спектор усмехнулся.

– Что это такое, ради всего святого?

– Не пугайся. Это совершенно безвредно. Уверен, тебе доводилось слышать о так называемом «морском монахе», обнаруженном у побережья Дании в 1546 году?

– Как ни странно, нет.

– Что ж, некоторые считают, что это была «Дженни Хэнивер». Умеренно изощренный обман, не больше. Приморские ремесленники добывают хрящевых рыб и вручную уродуют их тушки, прежде чем обработать химическим путём, чтобы в конечном итоге они стали напоминать химер. Василисков, к примеру, или что-нибудь в этом роде. Этот экземпляр является особенно прекрасным представителем своей породы. Один из старейших среди сохранившихся; по самым скромным оценкам, он родом примерно из 1600 годов.

– Он отвратителен.

– Определённо. Несколько сотен лет назад он был предметом множества ночных кошмаров. В этом есть своя мораль, не так ли? Омерзительный монстр для одного человека – дохлая рыба для другого. Проясняет разум, не так ли?

Флинт, всё ещё пребывающий в крайнем раздражении, ответил:

– Нет. Не так. Я хочу, чтобы ты был честен со мной, Спектор. Что ты на самом деле думаешь обо всём произошедшем?