Колесо Времени. Книга 13. Башни Полуночи

Стиснув зубы, он заставил себя подойти, сдвинуть простыню и посмотреть на безжизненные лица Мазона и Целарка, чья отсеченная голова покоилась рядом с телом.

– Вы храбро сражались, парни, – сказал он, угнетенный и разозленный потерей двоих отменных солдат. – Я сообщу вашим семьям, что благодаря вам Амерлин осталась жива.

А про себя Гавин подумал: «Чтоб им сгореть, этим шончан. Правильно сказала Эгвейн: с ними надо что-то делать».

Он глянул в сторону – туда, где лежали тела троих убийц, двух женщин и одного мужчины.

«Хотел бы я знать…» – подумал он и подошел к простыне, из-под которой торчали ноги в черной обувке с мягкими подошвами, и приподнял ее. Гвардейцы покосились на Гавина, но возражать не стали.

Найти тер’ангриалы оказалось несложно, но лишь потому, что Гавин знал, что нужно искать: три одинаковых кольца – вырезанная из черного камня шипастая лоза, у каждого на среднем пальце правой руки. Очевидно, Айз Седай не поняли, что это за предметы. По крайней мере, пока.

Гавин снял все три кольца и сунул их в карман.

* * *

Лан что-то чувствовал. Он давно уже привык игнорировать глубинные эмоции – да и женщину, с которой они были связаны, – но в последнее время они изменились. Лан все увереннее предполагал, что его узы теперь у Найнив. Он мог отличить ее чувства от чувств других женщин. Как не узнать ее пылкую страсть? Ее безграничную доброту? Их ни с чем не спутаешь.

Он взглянул на дорогу. Та огибала холм, а затем сворачивала прямиком к отчетливо различимой крепости на границе между Кандором и Арафелом – Сребростенной Цитадели, серьезному укреплению по обе стороны Фирчонского ущелья. Сооружение впечатляло своей грандиозностью: на самом деле крепостей было две, и каждую возвели впритык к отвесным стенам узкого, похожего на каньон перевала, словно два громадных шкафа по обеим сторонам гигантского коридора.

Чтобы миновать достаточно протяженный перевал, требовалось пройти меж высоких каменных стен с множеством бойниц. Удобное место, чтобы остановить армию, движущуюся в том или ином направлении.

Все Пограничные земли были союзниками, но арафелцы все равно захотели обзавестись надежной крепостью, блокирующей путь к Шол Арбела. Возле этой цитадели сегодня стоял походный лагерь, в котором собрались тысячи человек, державшиеся небольшими группами. Над некоторыми реял стяг Малкир с золотым журавлем, над другими развевались флаги Кандора или Арафела.

– Кто из вас нарушил клятву? – оглянулся Лан на вереницу спутников.

Те принялись отрицательно мотать головами.

– Зачем ее нарушать? – спросил Андер. – Куда еще ты направился бы? Срезал через Разоренные земли? Через Плосковерхие холмы? Другой дороги нет, и все это знают. Вот и ждут тебя здесь.

Пожалуй, он был прав. Лан недовольно хмыкнул и громко объявил:

– Не забывайте, что мы – обычный караван. Если кто спросит, можете признать, что мы – малкири. Можете сказать, что мы ждем своего короля, поскольку это правда. Но не вздумайте говорить, что короля вы уже нашли.

Остальные беспокойно зашептались, но возражать не стали, и возглавляемая Ланом колонна из воинов на боевых конях и двадцати повозок с припасами и прислугой начала спускаться по склону.

Лан всегда опасался, что именно так и будет. Отвоевать Малкир невозможно. Сколь бы многочисленна ни была армия, погибнут все до единого. Атака на Запустение? Чушь собачья.

Подобного он не то что просить, даже допустить такого не мог. Мандарб цокал по дороге, и Лан набирался решимости. Эти отважные парни под своими флагами… Им лучше присоединиться к шайнарской армии и сражаться в битве, которая имеет хоть какой-то смысл. Лану совершенно не хотелось вести их на убой.

«Смерть легче перышка», – не раз повторял во время этого перехода Раким. Он последовал за Ланом несколько десятилетий назад, во время Айильской войны. «Смерть легче перышка, но долг тяжелее горы».

Лан вовсе не бежал от своего долга. Он шел ему навстречу. Хотя, когда он спустился к подножию холма и направился дальше, вид лагеря разбередил ему душу. Ожидавшие тут люди были одеты просто, по-военному; у мужчин – хадори, у женщин – красная точка ки’сайн на лбу. У некоторых мужчин на плечах курток виднелись эмблемы в виде золотой короны. Такие куртки надевали только те, чьи отцы или деды служили в королевской гвардии Малкир.

От такого зрелища прослезился бы даже и Букама. Он всегда считал, что народа малкири больше нет, что он сломлен, разъединен, растворился среди других народов, однако… Однако вот он, этот народ. Собрался при первом же намеке на призыв к оружию. Многие в возрасте: когда пала Малкир, Лан был совсем ребенком, и тем, кто в те дни был взрослым, ныне шел уже седьмой-восьмой десяток. Седовласые, но все еще воины, а с ними сыновья и внуки.

– Тай’шар Малкир! – крикнул кто-то, когда отряд Лана проезжал мимо. Этот клич повторился раз десять, а то и двадцать, когда собравшиеся замечали хадори Лана, но узнать его, похоже, никто не узнал: все считали, что он явился сюда по той же причине, что и остальные.