Колян 2

Через два дня трясучей рыси с окончательно вытряхнутым нутром Николай со спутниками был уже в городе. Город встретил его суетой. Курились дымы из кузниц, хлопотал различный торговый люд, пронося какие-то лотки, куски копчёного мяса, шкуры и всё остальное, необходимое для повседневной жизни. На пороге дома, охраняемого нарядом казаков, на него с визгом кинулись его дети. Они взахлёб рассказывали, как ходили к дяде Мише и он учил их стрелять и кидать ножи, как играли с Настькой и Валькой, которые прятались за кучей и дразнились, за что были подвергнуты наказанию метанием каменюки в лоб, а потом метатель был эскортирован к маме-Юле и маме-Ксюше для примерной экзекуции. Колян строго отчитал камнеметателя, хотя внутри ржал от души, вспоминая, как в детстве точно так же метнул каменюкой во вредную соседскую девчонку, дразнившуюся и спрятавшуюся за кучей выкопанной земли.

Николай расцеловал обеих своих жён, немного располневших после родов. Это даже шло им на пользу – они стали женственнее и из худых жилистых девчонок превратились в красивых молодых женщин с гладкой кожей, длинными ногами и плавной походкой танцовщиц. Все женщины казаков, вне зависимости от их возраста, проходили курсы боевой подготовки и рукопашного боя, так что в случае чего они спокойно могли со ста метров снять из автомата врага или сломать ему нос удачным ударом. Его жёны тоже были одеты в сверхлёгкую одежду, еле прикрывающую тело, и он сразу почувствовал шевеление в чреслах, когда они висели на нём, обнимая и прижимаясь гладкими упругими телами. Он с трудом освободился от взявших его в полон близких и уселся за стол, на который уже хлопотливо собрали ужин.

Больше всего в путешествиях ему не хватало хлёбова – щей. Иностранцы никогда не поймут, что для русского человека значат щи. В них и бульон, и витамины, и всё, что нужно организму для восстановления после тяжёлого труда. Колян привык годами питаться чёрт знает чем, лишь бы набить желудок и забыть о голоде, но русская кровь в его жилах давала о себе знать. Поколения предков, вскормленных на щах, пели внутри, когда ложка горячих, наваристых щей проваливалась в голодную глотку. Как некогда пел лидер одной из допотопных рок групп: «Знаешь, мать, с тобой мне хорошо, но решил жениться я ещё, Ты мне, мать, невесту подыщи, чтоб она варить умела щи, Я без щей и дня не проживу, в жёны даже дуру я возьму, Пусть она кривая и в прыщах, лишь бы разбиралась она в щах». Надо отдать должное обеим жёнам Николая – щи варить они умели, и не только щи. Хозяйки они оказались очень хорошие, да и характер у обеих был еще тот. После некоторого периода внутрисемейных войн за обладание телом мужа, они успокоились и действовали сообща, как Николай иногда со смехом говорил – организовали Антанту против него. Они больше не беременели – Николай подозревал, что бабы-казачки под руководством врача гомеопата уже нашли природное противозачаточное средство, иначе бы они рожали каждый год, как некоторые.

Ужин они закончили уже в темноте, при свете тусклых светильников. Детей отправили спать по комнатам, а Николай отдался в тёплые нежные руки Антанты, которая его с успехом победила.

На следующий день, ближе к обеду, Николай созвал совещание на уровне командиров подразделений. Вопрос стоял один: соль, где взять соль, чтобы не зависеть от Орды. Перед отъездом на восточный блокпост он дал задание своим учёным поднять архивы, все книги что остались, опросить людей – выяснить, где реально могут быть соляные копи, кроме как на востоке. Старый банкетный зал не изменился за эти годы. Так же стояли тяжёлые дубовые столы, так же их окружали деревянные стулья с высокими спинками – некогда дизайнер хотел стилизовать интерьер под рыцарскую старину.

Николай оглядел присутствующих и про себя хмыкнул – ну чисто махновцы… Публика была разношерстная: молодые ребята, командиры, жилистые и опасные даже на первый взгляд – большинство не расставалось с оружием ни дома, ни на улице, и люди уже в годах, но тоже продублённые ветром и жизнью. Их глаза жёстко смотрели на Атамана с немым вопросом, зачем он собрал всех, как это повлияет на их, и без того непростую, жизнь. Николай посмотрел на солнце, заливающее озеро и площадку перед Штабом, поморщился, когда прямые лучи солнца упали на него сбоку, ослепив на миг, и заиграли в хрустальных вазах посреди стола, отбрасывая блики на тёмные стены из дубовых панелей. Он сделал знак рукой и дежурный по штабу задвинул кисейную занавеску, послеполуденная жара отступила ненадолго. Крепкое здание из красного кирпича было спасением от жары, но, увы, кондиционеры давно не работали – электричеству неоткуда было взяться. А если бы и взялось, ему нашлось бы гораздо лучшее применение, чем охлаждать огромный бесполезный зал. Эти мысли быстро промелькнули в голове Николая и затерялись где-то на периферии его сознания. Он посмотрел на собравшихся, оглядел каждого, достал руки из-под стола и тяжело положил на стол тёмные, перевитые узлами набухших вен кисти: