Колючий иней

— Я сказала, что не приму наказание, — медленно проговорила я, глядя ему в глаза.

Он хмыкнул и с презрительными нотками в голосе сказал:

— Твоего мнения никто не спрашивал. Не забывайся, деточка. Я был с тобой очень добр, но всему есть предел.

— И я благодарна тебе за это! — не кривя душою ответила я. — И стараюсь доказать, что ценю твою заботу, трудясь вместе с Полем. Не так ли?

— Вижу, ты решила, что пора отрастить зубки? А может, тебе их все повырывать с корнем и оставить захлебываться кровью?

Ему явно не нравился наш разговор, он не ожидал от меня таких речей. Я же, стараясь не выдавать своего напряжения, спокойно проговорила:

— Да, ты можешь это сделать. И тогда у тебя снова останется только Поль. Вспомни, как долго он запускал тот паровой насос?

Маквел молчал, сверля меня свинцовым взглядом, а я поспешила закончить, пока не растеряла всю смелость.

— Мак, нам ни к чему ссориться. Ты прекрасно понимаешь, что я в разы лучше Поля и могу принести огромную пользу Дому и тебе лично. И я готова это делать с полной отдачей, если буду уверена в своей безопасности. Разумеется, ты можешь меня заставить. Думаю, у тебя найдутся действенные методы. Но тогда качество моей работы пострадает и может случиться всякое. Например, взорвется паровой насос. Да так, что похоронит шахту навсегда. Или еще что-нибудь в таком роде.

Я шла ва-банк и прекрасно это понимала. Шантаж никто не любит, а уж такой, как Маквел, и подавно. Но мне нужно показать ему, что я не безвольная кукла, которую он подобрал и теперь может делать с ней всякое. Сейчас я необходима Дому как никогда. Он на пороге войны, а шахта — его шанс вооружить своих людей.

Маквел по — прежнему молчал, глядя на меня в упор. Не теряя момента, я закончила:

— Обещаю неукоснительно соблюдать все правила Дома и приносить ему максимальную пользу. А если буду виновата, то понесу заслуженное наказание. Но я не готова играть роль груши для битья. Ты прекрасно знаешь, что шрамы, которые остались на моей спине, получены незаслуженно. Меня подставили, и думаю, ты даже догадываешься, кто именно. Больше я не хочу нести наказание за то, чего не совершала. Я считаю, что серьга — это мое личное дело, тем более я уже поплатилась за свою глупость.

Маквел по — прежнему молчал, но из его взгляда ушла угроза. В нем появился интерес и что — то еще, чего я не смогла уловить.

— Я подумаю над тем, что ты сказала, — спокойно произнес он. — Обсудим это, когда прибудем.

Молча кивнула, стараясь сдержать выдох облегчения. Неужели получилось? Я не сомневалась, что это не последняя моя битва, но раз он не выкинул меня за борт, значит, я иду в правильном направлении. Главное — с него не сворачивать.

В лагерь мы прибыли уже затемно и молча разошлись в разные стороны. Перекусив ещё на корабле питательными кубиками, которые готовили из сушеной рыбы, водорослей и перемолотых моллюсков, я сразу ушла к себе, минуя столовую. Лицезреть Линду не было никакого желания. А доставлять ей радость своим потрепанным видом и подавно.

Сбросив одежду, прошла в умывальню и первым делом осмотрела ухо. Красное, опухшее, перетянутое нитями, оно выглядело отвратительно. К тому же жутко болело. Проклиная Севала, быстро ополоснулась и обтерла кровь.

На щеке шрам вряд ли останется, а вот ухо изуродовано. Ну и ладно. Жива, и то хорошо. С остервенением обтерлась грубой тканью и, одевшись, вернулась в комнату. На глаза попалась куртка Севала, и снова накатила злость. Пора от нее избавиться. Хватит уже вспоминать его тепло и вынюхивать еле ощутимый запах. Раньше он всегда приносил успокоение, а теперь лишь раздражал.

Выбросить ее не поднялась рука: слишком ценный мех, чтобы им разбрасываться. Поэтому, взяв нож, смело отрезала капюшон. Затем отпорола рукава и карманы. Чтобы сшить все лоскуты вместе, ушло много времени, но теперь у меня было меховое одеяло. Пускай небольшое и неровное, зато теплое. Натерев его сухими травами, которые лежали в сундуке с одеждой, придавая ей свежесть, я и вовсе успокоилась. Прощай, Севал. Я тебе больше ничего не должна.

Надежно заперев дверь, я легла спать, остервенело выгоняя из головы надоедливые мысли. Не хочу думать, не хочу бояться, не хочу вспоминать. Буду просто выживать. И пусть все идут лесом.

Разговор с Маквелом состоялся лишь через несколько дней. Он пришел в мастерскую и, выгнав оттуда Поля, сказал ровно то, что я и ожидала от него услышать:

— Я подумал над твоими словами, в них есть зерно истины. Но с формой их донесения ты перегнула. Я принимаю твои условия, но не жди от меня больше защиты. Ты теперь сама по себе. Пока для всех останешься моей любовницей, но, если кто-то решит иначе, не приходи ко мне жаловаться. А сейчас вот, новый проект, — он швырнул рулон бумаги на большой каменный стол. — Ты ведь похвалялась, что до черта умная. Давай работай. Жду решение завтра. Ясно?