Колючий Путь

Дикобраз жил в «спальнике» на западной окраине Москвы. Район был типичным примером массового строительства времён позднего СССР: одинаковые панельные дома, несколько магазинов, пара школ и детских садов, дом быта и поликлиника. Из развлечений – детская библиотека в двадцати минутах ходьбы от дома. Бог его знает, что там было написано в советских строительных СНИПах и ГОСТах и о чём думали архитекторы, но даже ближайший кинотеатр находился только на соседней станции метро. Спальник он спальник и есть.

Пару лет назад рядом с метро построили трёхэтажный развлекательный центр с кучей мелких магазинчиков, кинотеатром и несколькими едальнями на самый разный вкус и кошелёк.

Больше всего Дикобразу нравилась пиццерия. Пиво там всегда было свежим, а заказанную пиццу выпекали прямо при тебе. А ещё оттуда открывался шикарный вид. Заведение располагалось в передней части бизнес-центра, занимая большую часть второго и третьего этажей. Всю переднюю стену занимало гигантское, во всю стену, окно, которое смотрело на самую оживлённую часть района. Почти Манхэттен. Ну, если приходить вечером и не очень вглядываться в пейзажи.

Лёгкие деревянные столики на витых чугунных ножках были разделены стеллажами с вином и маслом, кое-где увитые диким виноградом. По-хорошему, из окна должен был открываться вид на Тирренское море. Хотя бы на Адриатическое или Гудзонский залив, но и так получалось очень неплохо, на входе всегда стояла небольшая очередь.

Дикобраз пришёл за полчаса до срока, выбрал столик в глубине зала, чтобы видеть только небо, без суеты у метро, заказал пиццу и теперь наблюдал за тем, как официантки в белых передниках и красных рубашках изящно маневрируют между столиками. Справа от барной стойки, у большой каменной печи суетился повар. Он то закладывал новую пиццу, то доставал готовую. Тонкие напомаженные усиками а-ля Сальвадор Дали иронично подчёркивали типично рязанский нос-картошку. Впрочем, это нисколько не мешало ему ловко отправлять в каменный зев одну пиццу за другой, мастерски орудуя деревянной лопатой. Время от времени он подбрасывал пиццы в воздух. Кругляши из теста подлетали, делали несколько сальто и с неизбежной точностью оказывались в печи. Деревянная лопата порхала в руках повара как боевой шест в руках мастера боевых искусств из голливудского фильма. Дикобраз прихлёбывал вкусное светлое пиво и наблюдал за поваром, прикидывая, когда же придёт черёд для заказанной пепперони и может ли у итальянца быть такой нос.

Когда пива оставалось примерно полкружки, а рассуждения привели к тому, что итальянцы бывают разные, к столику подошли те, кого он ждал.

– Здорова! – Дикобраз пожал руку Коту и слегка поклонился Кицунэ.

Они сели напротив Дикобраза, у Кота в кармане рубашки бренькнуло, он достал телефон, поглядел на экран и принялся бурчать ругательства в адрес Т9, набирая ответную СМС. Кицунэ махнула рукой официанту, не отрывая взгляда от Дикобраза. Её пристальные глаза за прозрачной бронёй очёчных стёкол были строгими, внимательными и отрешёнными. Дикобраз поправил свои очки и попытался отвести взгляд. Не получилось.

Звуки, запахи, краски отступили на полшага. Кожу покалывало, виски ломило, блики на очках собеседницы были непробиваемы. Где-то на периферии зрения над деревянной лопатой медленно поднималась в воздух пицца, пальцы Кота зависли над клавиатурой телефона, официант приближался как водолаз в полном снаряжении по дну опасного водоёма.

– Задолбал этот Т9! Как его отключить? Колючий, может ты посмотришь? Никак разобраться не могу, – Кот протягивал свой телефон, пицца, совершив двойной кульбит, вернулась на лопату, Кицунэ как ни в чём не бывало делала заказ.

– А? Чего? Вот, смотри, тут вот решётку нажми и набирай как человек, – Дикобраз вернул повидавший виды аппарат Коту и потряс головой, – Пива мне тоже закажи.

Кицунэ закончила с официантом и снова вглядывалась в Дикобраза. Она сложила руки на столе перед собой, выпрямила спину и наклонилась всем корпусом вперёд как пионерка-отличница.

– Дикобраз, скажи, почему ты думаешь, что ты живой и бодрствуешь? – начала она без всяких предисловий. – Ты ходишь на работу, с кем-то о чём-то говоришь, пьёшь пиво, но ведь то же самое можно делать и во сне. Сколько людей пройдёт мимо тебя, если ты заговоришь с ними на улице? Может, это не потому, что они не хотят с тобой говорить, а потому что тебя для них просто нет?

– Как это нет? – вскинул брови Дикобраз.

– Ну так. Нет и всё. Ты не помнишь свои сны, но и в снах ты не помнишь о том, что считаешь своей обычной жизнью. Иногда ты думаешь, что всё, происходящее с тобой это тоже сон и скоро проснёшься. Но сам ты никогда не проснёшься, даже если умрёшь, просто войдёшь заново в этот бесконечный круг.

Официант принёс Кицунэ чай, а Коту – пиво. Кицунэ подняла чашку двумя пальцами, отхлебнула из неё и продолжила.

– В этом мире почти нет магической силы. Каждый маг только потому маг, что в состоянии точно сказать, когда он спит, а когда – нет. Кот убедил меня с тобой поговорить, вот я и спрашиваю: почему ты думаешь, что жив?