Колкая малина. Книга вторая

Кто ты, красота, и где твои начала,
С какого края мира ты пришла?
Ты обманом от создателя сбежала
И нам неверье и сомненья принесла.

Ты нужна, чтоб душу искушала?

Но уж точно не затем, чтоб воскрешать.
Ты ни в чём и никому не сострадала,
Тебе главное — покрепче спеленать.

От тебя не защитят ни ворожба, ни заговоры,

Ты, как идол, ищешь поклоненья,
И как камнепад, сорвавшись со скалы,
Сеешь только страх и разрушенья.

А пленный сам себя страданием загнал

В состояние первобытного похмелья.
И им же сочинённый идеал
Столкнет его на дно развёрстого ущелья.

Красота — придуманная блажь,

И, может, даже томные мгновения.
Но то же самое, как пьянка и кураж,
Не может быть предметом поклонения.

Не будет идолов, не будет идеалов,

И мир совсем не красота спасёт.
Сквозь пелену дурманов и каменных завалов
Небесный Искупитель снова к нам придёт.

Лакомство

Медовая улыбка, сладкие желания,
Пылкий разговор, молочный шоколад.
Сахарною пудрой присыпаны признания
И попка у неё — чистейший мармелад.

Она была везде в лауреатках

И сейчас на красном мотоцикле сидит как на коне,
И её руки в лайковых перчатках
Лежат на никелированном руле.

Ей с таким как я негоже рядом постоять,

Если только подползти на четвереньках.
Но о каких намереньях можно рассказать,
Когда стоишь на полусогнутых коленках.

Она была фотомодель уездного показа,

Но, говорят, в нее заложены активы.
Пусть пока не поступило должного заказа,
Но к мармеладу всегда липнут перспективы.

Я был влюблён в неё ещё со школы

И подглядывал за ней в спортзальской раздевалке.
Она, про это зная, выдавала разные приколы,
Не давая разобраться, что прячется в шпаргалке.

Она, может быть, уедет на верблюде,

А может ей закажут самолёт,
Но для меня она останется лакомством на блюде,
Которое в мой рот уже не попадёт.

Любовь и хотелки