Колкая малина. Книга вторая

Проросла полынь-трава по брошенным полям,
Губы горечью тяжёлой напитались.
Очень захотелось, чтобы повезло,
Мы ведь тоже много чем поклялись.
Кому-то красная ракета сигналит в облаках,
Может это к пропасти кого-то подманили?
Мы хотели сразу и за совесть, и за страх,
И самих себя, похоже, обхитрили.
Разговелись кожурой от арбузной корки,
Объедки распихали по карманам.
Мы всё время жались на задворки,
А вышли прямо к настороженным капканам.
Мы совсем не собирались убивать,
Думали тихонько осмотреться
И материальный уровень немного приподнять,
Но нам не дали тихим сапом отсидеться.
Мы в горькую полынь не просто залегли,
Из наших уже многих сумели подстрелить.
Мы в поля чужие с автоматами пришли,
Хотели денежек по-лёгкому срубить.
А прямо на восходе мины засвистели.
Нас взялись на части разорвать,
А мы, как каждый из людей, очень жить хотели,
И лишь сейчас кишками осязали,
    что добровольно нанялись жечь и убивать.

Предчувствие

Красота и совершенство — в золотом сечении,
А предчувствие — когда живёшь в волнении,
Когда тебя пленили ожидания,
Они-то и становятся причиною страдания.

Никуда не делось предчувствие войны,

Это то, что у Джерома «Над пропастью во ржи»,
И то, что положили на холсты
Василий Верещагин и Сальвадор Дали.

Бомбе водородной снится её папа

В хитоне греческого бога Эскулапа.
Лауреат, трижды Герой и диссидент,
Между физикой и Богом заблудший дивергент.

Маленькая птичка с зёрнышком пшенички,

Бабочка-капустница тянется к водичке,
А маленький сверчок щиплет бомбу за бочок,
И где-то уже рядом спусковой крючок.

В ночь конца времён небо загудит

Дробным стуком от шестнадцати копыт,
И столбами соляными ощерится Земля,
Изрыгая всё живое из себя.

Никуда не делось предчувствие войны:

Это плач старухи у спалённой избы,
Это недосказанное, это не обнятое,
Это на Кресте во злобе распятое.

Приехали

Огромный город на исходе дня,
В пиках небоскрёбов отражается закат,
Их стены прогибаются в кривые зеркала
И горят как вавилонский зиккурат.

А тучи наползали, спариваясь в небе,

И обещали кончить проливным дождём.
Никому не хочется рыться в ширпотребе,
И мы свои вопросы с кем надо перетрём.

В воздухе воняет палёной резиной,

Запах лезет по карманам и липнет на лицо.
Кто-то будет рад, разжившись половиной,
А нам, конечно, мало будет и всего.

Деньги хотят ласки, чистоты и смазки

И, конечно, любят тишину.
Мы тут не будем жить по чьей-либо указке,
Мы свою погоним русскую волну.

Огромные Линкольны в пробках закисают,

А мы пешком идём по Пятой авеню.
Нас гангстеры киношные нисколько не пугают,
Мы готовы сами развязать войну.

Ревнителям