Колкая малина. Книга вторая

Хочу получше рассмотреть своих ревнителей,
Пускай они себя покажут на свету.
Хочу глаза в глаза увидеть обвинителей
И сказать как есть, на прямоту.

Они в прокуратуру написали,

Что кому-то я цветы таскал охапками,
И с нескрываемой обидой сообщали,
Что деньги русские обзываю «бабками».

А цвет моей машины излишне золотой,

Это явно гражданин с амбицией.
Нет сомнений, что человек не свой
И с неоформленной общественной позицией.

А сколько платьев у жены — столько не прожить,

А одно было в цветах как российский флаг.
Потому они решились доложить,
Что, возможно, рядом с нами скрытый враг.

Своего деда фотографию в компании с Ягодой

Заявитель-бабушка к бумаге приложила.
Гордость за историю не измеряется погодой,
А как с врагами поступать, партия учила.

После сотой годовщины им совсем невмоготу,

И с ними можно далеко зайти.
А я скажу как есть, на прямоту:
«Ваш бронепоезд заржавел на запасном пути».

Севера

Она себя считала талантливой певицей
И большие сцены мечтала покорять,
Залетев туда сияющий жар-птицей,
Все аплодисменты и восторги посрывать.

Она была блондинкой, яркой и губастой,

С длинными ногами и грудью напоказ,
Она так крутила попкой многострастной,
Что всех, кто это видел, заглатывал экстаз.

Маленькая сцена в рыбацком ресторане,

Где пропивали деньги моряки;
Ей всё время приходилось давать какой-то рвани
За мятые и сальные рубли.

А до московской сцены рукой можно достать,

И когда делили минтаевую квоту,
Её решили депутату на сладкое подать,
Утрясти обжорство, перешедшее в икоту.

Московский депутат везде её слюнявил

И клятвенно дорогу на сцену обещал.
Он не говорил, а пьяно шепелявил
И при этом отвратительно вонял.

Он через неделю помер, согласно некрологу,

И сейчас в дешёвой водке её аперитив.
Она теперь поёт в крабовую ногу,
И её слышат через Берингов пролив.

Соль минор