Коллапс. Гибель Советского Союза

6 июля 1989 года глава СССР выступил с речью перед Советом Европы в Страсбурге. Горбачев призвал покончить с разделением Европы. О содержании речи не знали заранее даже в Министерстве иностранных дел. Черняев поручил подготовить текст своему коллеге Вадиму Загладину со следующей инструкцией: «Не контактируйте и не советуйтесь ни с кем; не раскрывайте, над чем работаете». Выступление в Страсбурге вызвало овации депутатов-социалистов и социал-демократов. Идея Горбачева резонировала с давним проектом президента Франции Миттерана о Европе «от Ванкувера до Владивостока». В ней была заложена идея сдерживать возможные попытки США «дестабилизировать Восточную Европу» и сделать ее американской сферой влияния. Но главное было в другом. Горбачев обратился к Миттерану с особой просьбой: помочь включить Советский Союз в «мировую экономику» и внести этот вопрос в повестку встречи «Большой семерки» в Париже, назначенной на 14–16 июля^[250].

Во время личной беседы один на один в Бонне еще в июне Гельмут Коль спросил Горбачева, что будет с Восточной Европой и Восточной Германией. «В отношении наших союзников у нас действует твердая концепция: каждый отвечает сам за себя», – пояснил советский лидер. Это значило не просто отказ от советского права на вмешательство в дела Восточной Европы. По сути, это был конец всякой общей политики в рамках Восточного блока, сигнал о том, что каждому придется самому выживать в глобальной экономике. 7–8 июля, сразу после триумфа в Страсбурге, Горбачев поехал в Бухарест на встречу лидеров стран Организации Варшавского договора. Там он повторил для восточноевропейских лидеров то, что озвучил Колю. В этот момент глава ГДР Эрих Хонеккер, румынский коммунистический диктатор Николае Чаушеску, коммунистический лидер Болгарии Тодор Живков и другие окончательно осознали, что Советский Союз собирается оставить их на произвол судьбы^[251].

Концепция Горбачева, однако, не имела главного: советские экономические реформы не работали, децентрализованное управление и быстро меняющиеся правила внешней торговли сбивали с толку потенциальных западных партнеров. Лотар Шпэт, зампредседателя Христианско-демократического союза и премьер-министр земли Баден-Вюртемберг пожаловался Горбачеву, что в прошлом советские министерства и другие госучреждения подписывали контракты и давали финансовые и юридические гарантии их выполнения. Эта система больше не функционировала, а новой еще не появилось. На бумаге советские предприятия могли свободно участвовать в зарубежных сделках, но их руководители не знали, что им разрешено, а что нет. «Это крайне затрудняет практическое сотрудничество», – заключил Шпэт^[252]. Горбачев проигнорировал этот важный сигнал, но полгода спустя нарастающий хаос похоронит мечту генсека о модернизации советской экономики.