Коллекция анекдотов. Том 2

Военная кафедра …ского университета. Контрольная работа по тактике.

Курсант получил вопрос «Фосген его применение, поражающее воздействие и средства защиты от него». Курсант помнит, что запах фосгена похож на запах миндаля и что контрольная рассчитана на «пару». Т. е. в перерыве предоставится возможность «обогатить свою память». В ожидании перерыва Курсант пишет стихи.

Давайте присмотримся к этой идиллии. Курсант — тощий субъект более двух метров росту с унылой интеллигентской мордой и неопределенно болтающимися руками — предмет ненависти преподавателя — майора Антериди — живчика полутора метров, любящего рассказывать, как при поступлении в училище ухитрился приписать себе лишний рост. Иначе его не брали.

Интеллект майора умещается между «Равняйсь» и «Смирно», продвижение по службе идет аккуратно.

К перерыву стихотворение было почти готово, и Курсант отправился в уборную за «фосгеном». Когда он возвратился, полный знаний как ведро с помоями, экзаменационного листка на столе не оказалось. Майора срочно куда-то вызвали (пить) и он собрал неоконченные работы со словами «Времени было достаточно, кто не выучил, все равно ничего не напишет». И это было бы полбеды, если бы на этом листике не осталось стихотворение:

Однажды, в студеную зимнюю пору
Я из лесу вышел. Заметил мельком,
Как что-то с небес повалилось за гору,
Рвануло, и дымом взошло над леском.
Я, жадно вдохнувши, почувствовал сразу,
Что в воздухе запах стоит миндаля.
И понял, какую взорвали заразу,
И понял, что alles, погибла Земля!
Я понял, что воздух отравлен фосгеном,
Отравлена пища, отравлен родник.
Я в дом возвратился, и двери поленом
Припер, чтоб отравленный дух не проник.
Улегся на лавку, уснул и увидел,
Как корчится в муках вся наша страна.
Как в муках скончался майор Антериди,
Как будто бы он наглотался говна.
Я видел конец подполковника Тутки,
Он умер достойнейше, как офицер,
А рядом издохла на пятые сутки
Лошадка, тащившая наш БТР.
Поодаль валялся задохшйся Жилов:
Отравы не вынес его «организьм».
Скотина Ослов удавился без мыла,
Но в смерти его был иной механизм,
И в этом фосген не вините напрасно.
И я невиновен, но знаю секрет.
Ведь все почему? Потому, что Некрасов
Мой самый любимый российский поэт.

А на обратной стороне листка стояла фамилия автора и дата.

Теперь мы перенесемся на неделю вперед, пропустив мысленное прощание Курсанта с университетом, друзьями, книгами и прочими атрибутами мирной жизни. В пятницу военка начиналась с построения, на котором Антериди обычно ругал Курсанта за отсутствие «подстрижки». «Тебя, — говорил майор, — с твоим ростом, девушки и лысого любить будут. Иди подстригись!» И Курсант шел, пропуская пару майора, к обоюдному удовольствию. На этот раз все было иначе.

— Курсант, выйти из строя! Пошли.

И они ушли. Я помню эту сцену. Впереди, на голову выше себя марширует майор, а за ним плетется Курсант. Они пришли в офицерскую, полную давешних литературных героев — живых и злобных, где состоялся следующий диалог:

— Ты…ь писал?

— Нет.

— Ты…ь что… ты думаешь, мы… или…? Тут твоя фамилия!!!

— Да там просто листочек в парте лежал. Я на нем фамилию…

— Да?…!!!..й фосген…ь совпадает…й!!.. Все, ты…ь отчислен…ь с Военной кафедры!!!!!!

И пошел некурсант домой.

Земля — штука круглая. Нашлись знакомые знакомых одного большого кафедрального полковника. Тот вызвал некурсанта и велел воспроизвести шедевр прямо у него в кабинете. Перечитав, подробно объяснил обязанности студента на военной кафедре — как мужины, как завтрашнего офицера и защитника Родины, готового не шадить для нее свой крови, а, если понадобится, и самой жизни. И Курсант почувствовал себя таким человеком.

Прикажи ему полковник — так и не пощадил бы. Но ему приказали только пообещать, что подобное безобразие впредь не повторится. Что Курсант немедленно исполнил. И уже на пути к дверям он был остановлен вопросом:

— Так ты, говоришь, видел конец подполковника Тутки?

* * *