Коллекционеры детских книг

Блумф выскользнул из переулка с удивительным для такого исполина проворством и, крадучись, направился к мосту с тремя арками. Это было творение из резного камня, протянувшееся над протекавшей через центр города рекой. Всякий раз, оказываясь в поле зрения человека, Блумф стучал палкой и ковылял, вживаясь в роль старухи с поразительным мастерством. Они пересекли мост, и Блумф поправил свой парик.

– Поверни направо, – прошептал Оливер, и Блумф повиновался, проследовав по улице, с обеих сторон загромождённой пустыми лотками торговцев, отправившихся на ночь по домам.

Они шли прямо, пока сверху не послышалось карканье, а следом ритмичная поступь по камням мостовой.

– Стой! – прошептал Оливер, и Блумф зашёл за колонну и, высунувшись, стал следить за приближающейся процессией.

На улице появились шесть стражников Сигила, патрулировавших город в поисках малейших признаков неповиновения. Это были трое мужчин и три женщины, волосы у них были стянуты назад и заплетены в длинную косицу, свисавшую вдоль спины, как хвост мокрой крысы. На них были тёмные одежды с нашитым на груди багровым символом Сигила, а в руках они держали длинные чёрные жезлы, навершия которых посверкивали белыми молниями, наполненные злой магией их предводителя.

Взрослые в Дулуме шагали, держась обочин, с остекленевшими глазами и покорно склонёнными головами. Проходя мимо стражников, они протягивали свои руки с заработанными за день деньгами и вкладывали монеты в руки стражников. Если кто-то осмеливался посмотреть стражнику в глаза, тот направлял на него свой жезл и хлёсткими взмахами свивал вокруг его ног аркан энергии, отсылая непокорного обратно в строй.

– Расходитесь! – крикнул один из стражников.

– Всем спать! – проорал другой.

Поступь стражников по камням эхом разносилась по всему городу, свет от их жезлов сверкал на мокрых от дождя улицах до самого холма, поднимавшегося к цитадели и замку.

Из окон домов и лавок выглядывали дети, наблюдая, как на Дулум нисходит тьма. Они смотрели, как стражники патрулируют город, вооружённые магией, на них никак не действовавшей. Но что они могли сделать, чем помешать? Кто поведёт их против Сигила?

Конечно же, Грейсон. Оливеру было не по себе от мысли, что завтра они его схватят.

Они снова меняли события книги, а прежде это только всё усложняло. Однако Оливер надеялся, что в этот раз всё будет иначе.

– Следуй за ними, – сказал Оливер, указывая на вереницу взрослых, волочащих ноги мимо рынка.

Блумф выждал, пока стражники не свернули за угол, послушно перешёл улицу и, сгорбившись и тяжело опираясь на палку, пристроился в хвост. Он хромал, стараясь слиться с толпой, несмотря на свой рост. Блумф представлял собой пречудное зрелище, и Мерз наблюдал сверху, как странная фигура шагает мимо рынка, направляясь к трехэтажному квадратному зданию с вывеской «Постоялый двор» на витом железном столбе.

– Опасность миновала, – шепнул сам себе Мерз, а это явно означало, что дела скоро примут дурной оборот.

Постоялый двор

Блумф заковылял к постоялому двору, когда очередная группа стражников вывернула из-за угла, громыхая по середине дороги. Одна стражница взглянула на странную старуху и вскинула руку с чёрным жезлом. Молния с его навершия осветила улицу, и стражница, прищурившись, уставилась на старуху с соломенными волосами, а затем подняла жезл над головой, готовясь атаковать магией.

– Иди, – прошептал Оливер, и Блумф привалился мясистым плечом к двери постоялого двора и, спотыкаясь, вошёл внутрь.

Оливер высунул голову из-под плаща и увидел, как стражница остановилась, заглядывая в грязное окно. Остальные стражники загромыхали дальше, продолжая обход, и она нахмурилась и побежала догонять.

Постоялый двор был просторен и пуст, если не считать нескольких деревянных столов и стульев, сделанных из натянутой звериной шкуры. На стене – картины с видами Дулума и окрестностей и пустой квадрат, не потемневший от дыма, где, по-видимому, висел портрет короля Джерада.

Трактирщик стоял, прислонившись к деревянной стойке и впившись пальцами в край столешницы, и клевал носом. Другой человек, поменьше ростом, ходил в углу комнаты, закутанный в мантию с капюшоном. Оливер решил, что это жена трактирщика – она помешивала мясное рагу в котле, кипевшем над огнём. Дым уходил по узкой трубе, и наполнявший комнату запах был восхитителен.

– Нужна комната? – прошептал трактирщик из-за стойки, его голос был едва различим за непрекращающимся шумом дождя.

– Да, – прохрипел Оливер, стараясь говорить так, как, по его представлению, полагалось говорить рослой женщине в подобном наряде.

Блумф подошёл к стойке, и Оливер подглядывал сквозь складки плаща, как трактирщик с остекленевшими глазами и открытым ртом оглядывает его с головы до пят, явно осоловев от магии Сигила.

– И откуда вы, мэм? – спросил трактирщик.

– Из деревни, – ответил Оливер, и мужчина сонно кивнул.

– Ах, да. Красивое место. Давно там не был. С вас три серебряных монеты за ночь.

– У меня нет серебра, – ответил Оливер.