Коллекционеры и меценаты в России

Уместно здесь сказать и о следующем. Особым вниманием хозяйки пользовался все чаще и чаще бывавший в доме блестящий офицер, выпускник Николаевской академии Генерального штаба, потомственный дворянин А. А. Рейнбот. Это была довольно заметная фигура в «иерархическом ареопаге» самодержавия: в 1905 г. он исполнял обязанности Казанского губернатора, а в 1906–1907 гг. был Московским градоначальником, т. е. возглавлял полицию в первопрестольной. Через два с лишним года после смерти С. Т. Морозова, в августе 1907 г., он обвенчался с его вдовой, и З. Г. Морозова стала женой генерала и потомственной дворянкой, «госпожой Рейнбот». Так как он был зачислен в «императорскую свиту», то обязан был получить «высочайшее согласие» на брак, однако не уверенный в этом, А. А. Рейнбот и вдова мануфактур-советника З. Г. Морозова венчались тайно. После этого он обращается к царю с ходатайством о прощении; получает прощение и заверение, что «его поступок последствий иметь не будет»^{282}. Казалось бы, что все амбициозные желания этой женщины удовлетворены, однако через несколько месяцев наступил крах. В результате ревизии сенатора Н. П. Гарина, вскрывшей в деятельности московского градоначальника множество финансовых и административных злоупотреблений, генерал-майор А. А. Рейнбот в декабре 1907 г. был уволен от должности, исключен из свиты и предан суду.

Охлаждение между С. Т. Морозовым и его женой наступало постепенно, вызывалось различными причинами, но в значительной степени было результатом несоответствия духовных запросов и разного понимания жизненных ценностей. Савва Тимофеевич, что называется, задыхался в «золотой клетке», которую сам и построил. Его тянуло к интересным людям, к простому искреннему человеческому общению, и эта деятельная, и даже стихийная натура (за неукротимый нрав отец называл его «бизоном»^{283}) с трудом переносила всякие светские условности, фальшь и пустоту аристократического мира. Хотя, конечно, и среди родовитого барства встречались интересные одаренные люди, с которыми С. Т. Морозов охотно общался. Например, упоминавшийся князь и художник С. А. Щербатов, назвавший Савву Второго умнейшим из купцов^{284}.

Вообще же к аристократам его не тянуло, и он проявлял поразительную независимость и строптивость характера даже тогда, когда дело касалось представителей царской фамилии. В своих воспоминаниях В. И. Немирович-Данченко приводит показательный в этом смысле эпизод, касающийся посещения особняка на Спиридоновке генерал-губернатором Москвы, великим князем Сергеем Александровичем. Наместник царя, наслышанный о необычном доме, решил лично его осмотреть. Адъютант уведомил об этом желании С. Т. Морозова, который дал согласие и лишь уточнил: «Ему угодно осмотреть мой дом?» — получил однозначный ответ. Далее произошло следующее: «На другой день приехал великий князь с адъютантом, но их встретил мажордом, а хозяина дома не было» (как это похоже на поведение П. М. Третьякова!). Мемуарист справедливо заметил, что это «было очень тонким щелчком: мол, вы хотите мой дом посмотреть, не то, чтобы ко мне приехать, — сделайте одолжение, но не думайте, что я буду вас приниженно встречать»^{285}.

Этого представителя «именитого купечества» отличало широкое видение окружающего мира, понимание исторической перспективы и он, как, пожалуй, никто в предпринимательской среде, сознавал, что действительное развитие России, превращение ее в мощное современное государство возможно лишь через радикальное изменение коренных основ жизни. К такому убеждению он пришел не сразу. Вначале была вера в то, что улучшений можно добиться путем реформ, политикой «мелких шагов», каждый из которых необходимо делать «с высочайшего согласия».

Савва Тимофеевич имел влияние в предпринимательских кругах, ряд лет возглавлял Ярмарочный комитет на крупнейшем российском «торжище» в Нижнем Новгороде. Именно его в 1896 г. выдвинуло купечество для приветствия и поднесения хлеба-соли на Всероссийской промышленной выставке государю-императору. Как представитель одной из крупнейших отечественных фирм купец С. Т. Морозов получал и некоторые знаки «монаршей милости»: ему было присвоено звание мануфактур-совет-ника, он состоял членом «высочайше утверждаемого» Московского отделения Совета торговли и мануфактур. Смело брался за новые начинания: им, например, было основано крупное химическое акционерное общество «С. Т. Морозов, Крель и Оттман», зарегистрированное в Германии, но имевшее предприятия в России и специализировавшееся на производстве красителей. «Я ведь специалист по краскам», — говорил о себе С. Т. Морозов^{286}.