Коллекционеры

— Подумай, какие у них могут быть сокровища! — возбужденно втолковывал ему Лорн. — Это же древние артефакты! Я с ними в порошок сотру Неблагой двор! Будут знать, как покушаться на манурмов!

— А ты уверен, что хранители этих артефактов согласятся у тебя жить?

— Айри их уговорит, — по дороге Лорн уже обсудил этот вопрос с Кунлой. — Уступи ее мне, Дон. Назначь цену сам.

— Нет, — твердо ответил Дон. — И даже не начинай торговаться.

— Ты обещал, что спасешь ее! — взвыл Кунла, ткнув в Лорна пальцем. — Учти, без нее ты никого из наших не найдешь!

— Дон, неужели ты тоже хочешь устроить заповедник? — Лорн удивленно поднял брови. Он прекрасно знал, как ценит более старый змей тишину и покой.

— Почему бы и нет? Ты был очень убедителен в своих доводах.

Айри молча переводила взгляд с одного манурма на другого и вдруг лукаво улыбнулась.

— Прекрасная идея. Два заповедника — это в два раза лучше, чем один.

Кунла надулся.

— Он тебя хотел в смолу закатать, а ты ему поддакиваешь?!

— Не уверена, что он действительно этого хотел, — Айри наклонила голову, из-под челки глядя на Дона. — К тому же, я гораздо полезнее живая.

— Надеюсь, что так, — Дон с трудом удержался от желания прикоснуться к ней. Интересно, какое сокровище она хранит?

— А я хотел, чтобы мы снова жили вместе… — Кунла шмыгнул носом.

— Без меня ты скорее повзрослеешь, — Айри взлохматила ему волосы. — Но семеро — это маловато для двух заповедников. К счастью, я знаю, где прячутся еще четверо.

— Они все взрослые? — настороженно уточнил Дон.

— Почти, — Айри широко улыбнулась. — Им больше ста лет.

— Каждому или всем вместе?

Айри замялась.

— Ясно, — он строго погрозил ей пальцем. — Смолу я выкидывать не буду. Контейнеры тоже. И Лорну не советую. Намек ясен?

— Конечно! — хором ответили Айри и Кунла. — Всё будет в полном порядке!

* * *

Весна бушевала, щедро разбрасывая повсюду охапки белых и желтых цветов. Бельтайн удался — теплая, душистая ночь, полная смеха, танцев и музыки. Лорн лежал на мягкой траве под своим дубом и смотрел на гаснущие на зеленеющем небе звезды. Из-за кустов шиповника появился Кунла — усталый, с обветренными губами и в надетом на один рог венке из одуванчиков. К груди он бережно прижимал Ту Самую Флейту, под самыми страшными клятвами выпрошенную на одну ночь.

— Можно еще одну песню? Последнюю?

Лорн приподнялся.

— Вообще-то уже утро.

Кунла переступил с ноги на ногу и жалобно улыбнулся.

— Самую последнюю. Я ее для тебя сочинил.

— Да? — Лорн сел, прислонившись спиной к дубу. — Ну если так, я слушаю.

Кунла засиял, подпрыгнул, забираясь на нижнюю ветку, уселся поудобнее и заиграл.

В этой музыке было всё — боль, страх и недоверие Безымянного дня, радость от встречи с друзьями, долгая зима, когда они все привыкали к новой жизни, и весна, когда поверили — эта жизнь им нравится.

Лорн слушал и вспоминал, как обживался в его доме маленький брауни, настолько старательно наводивший порядок, что приходилось то и дело докупать посуду; как пряталась на чердаке баньши, не желая выходить даже по ночам; как олени чуть не затоптали пэка, напугавшего их волчьим воем… А чего стоила изрезанная лепреконом драгоценная, свежей линьки, шкура Лорна! Башмаки, правда, вышли отменные. Хорошо Дону, у него есть, кому наводить порядок. А от Кунлы больше суеты, чем толка.

Сколько же всего произошло за зиму, даже странно, что дом уцелел! Только кэт-ши как с первого дня занял кресло у камина, так и не доставлял никаких хлопот, лишь изредка ссорился с брауни из-за миски со сливками.

Какие артефакты хранят его живые экспонаты Лорн пока не узнал. Но он не спешил, сбежать они всё равно не смогут, да, пожалуй, и не захотят уже. А Неблагой двор принес официальные извинения и заплатил достаточно, чтобы покрыть все непредвиденные расходы этой зимы. Прощать Каридвен Лорн не собирался, но месть подождет. Пусть королева успокоится и расслабится. А он пока будет наслаждаться жизнью, в которой, наконец-то не осталось места для скуки.

* * *

— Ты очень ее любил? — Айри поправила венок из трехцветных фиалок и пытливо заглянула в глаза Дону.

— Очень, — он не стал уточнять, кого она имеет в виду. Айри читала чужие чувства с пугающей легкостью.

— Она была красивее меня, да?

— Да, но это неважно. Она была, а ты — есть.

Айри сидела на подоконнике его спальни, плела венок и наслаждалась тишиной майской ночи. Четверо фэйри, которых она собрала в декабре по трущобам и промерзшим свалкам, уже набегались, накричались и уснули где-то в зарослях неухоженного парка.