Колодец забытых желаний

Отказаться невозможно – как наркоману от дозы. Невозможно, и все тут! Когда ты видишь это своими глазами, можешь подержать в руках, когда, как Скупой рыцарь, трясешься над сокровищами, когда единственная мысль – немедленно забрать все себе, – где уж тут отказаться?!

Олег и сам такой.

Старина притягательна, опасна и вечна, как бриллианты. Неистовое желание обладать может в два счета обратить в преступника любого, самого законопослушного человека!

– А икона при чем?

– А икона была вынута вот отсюда, Олег Петрович.

Василий Дмитриевич приблизился, повернул на козлах шкатулку так, что задняя ее стенка оказалась на свету, и показал пальцем:

– Видите?

– Что?

– Вот здесь зазорчик. И вот с этой стороны, изволите наблюдать, тоже. О чем нам это говорит?

– О том, что в задней стенке тайник?

– А вот и нет-с, мой молодой друг! Тайник, конечно! Только не в задней стенке. Дайте-ка мне вон там, видите, медную проволочку! Ах, боже мой, ну вон же, вон, слева от чайника!

Олег подал ему кусок медной проволоки. Антиквар аккуратно просунул ее в уголок, где неплотно сходились две серебряные пластины, легонько потянул и выдвинул дно шкатулки. У Олега от предвкушения сладко замерло сердце.

– Вот здесь я и обнаружил лик батюшки Серафима.

– Шкатулка с секретом? – сам у себя спросил Олег Петрович. – Да еще с таким? Откуда бы ей взяться?..

Он задвинул потайной ящик, взял из пальцев Василия Дмитриевича проволочку, засунул в зазор, потянул, и ящичек вновь легко выдвинулся. Внутри он был полностью серебряный, с замысловатым клеймом мастера.

– Лупа есть, Василий Дмитриевич?

Старик вздохнул.

– Лупа есть, разумеется, – пробормотал он. – Но неужели вам действительно нужна лупа?! Неужели вы без лупы не можете определить?

– Фамилию мастера не могу.

– Да зачем вам фамилия, дружочек мой! Вы… принадлежность коллекции определите по фамильному гербу владельца.

Олег еще раз со всех сторон осмотрел шкатулку, потом снова заглянул в несгораемый шкаф и по очереди выставил на козлы и часы, и поднос, и чернильный прибор, и распятие, и кофейник. Василий Дмитриевич расчищал ему место и поглядывал нетерпеливо.

Олег ощупал и осмотрел каждую вещицу.

– Ну хорошо, допустим, – сказал он, отвечая на немые ужимки Василия Дмитриевича. – Допустим. А кофейник откуда? Кофейник-то османский!

– Ну как же откуда, дорогой вы мой?! Как же откуда? Вы припомните, припомните хорошенько!

Олег подумал.

– Вы хотите сказать – Николай Никитич? Тот, что был адъютантом Потемкина во вторую турецкую кампанию?

Старик просиял и закивал.

– Да, – Олег задумчиво потер пальцами выбитую в серебре печать Османов, – вполне возможно. Вполне возможно, что Николай Никитич басурманский трофей привез на родину и дополнил, так сказать, семейную коллекцию.

– Ну? – выдохнул старик. – Ну-с? Резюме!..

– Да все понятно, – заключил Олег. – Это остатки знаменитой фамильной коллекции Демидовых.

Василий Дмитриевич счастливо засмеялся и отечески похлопал Олега по плечу.

– Предположим, шкатулка принадлежала Акинфию Никитичу, сыну Никиты Демидова, того самого, которого Петр Первый во время войны со шведами сделал поставщиком ружей, а потом пожаловал ему уральские земли. В то время именно так работали по серебру, довольно грубо, и это видно. – Олег прищурился на серебро и продолжал: – Собственно, именно Акинфий Демидов и открыл алтайские серебряные рудники, а в тысяча семьсот двадцать шестом году получил вместе с братьями потомственное дворянство. Его внук Павел Григорьевич активно жертвовал Московскому университету. Громадные демидовские коллекции пожертвовал Павел Григорьевич, громадные! Ничего не жалел для отечества и науки.

Василий Дмитриевич кивал при упоминании каждого имени.

– Частично демидовские коллекции были привезены из Франции и из Флоренции, где жил еще один Демидов, Анатолий Николаевич, женатый, если память мне не изменяет, на какой-то родственнице Наполеона. Это уж девятнадцатый век!

– Не изменяет, не изменяет, рано вам еще жаловаться на память! А женат он был на племяннице императора, Матильде.

Олег помолчал и еще раз осмотрел каждый предмет. И вдруг удивился:

– Слушайте, а как все это могло оказаться у какого-то молодого человека в сумке?! Ну, если только, конечно, он не знаменитый музейный вор!

Старик пожал плечами и отвел глаза.

Было совершенно ясно, что вещи краденые. Да еще не просто краденые, а именно – из музея!

– Так, хорошо, – быстро сказал Олег. – А Серафим? Он откуда? Первые известия о его жизни были напечатаны только в середине девятнадцатого века. А про изображения я вообще ничего не знаю, кажется, они появились значительно позже… или нет? И кому могла в то время принадлежать шкатулка, непонятно; когда в нее положили икону, мы с вами сейчас не установим, может, в конце девятнадцатого века, может, в начале или даже середине двадцатого! Не зная, откуда была… изъята коллекция, мы этого не установим. – Он немного подумал. – А вы знаете что-нибудь про изображения преподобного Серафима, Василий Дмитриевич?

– К стыду своему, должен признаться, что…