Колодец забытых желаний

– Вы… кто? – прохрипела Вероника из-под вешалки.

– Да никто! Базарить, говорю, будем, маманя?!

Вероника стала подниматься, на голову ей обрушилось пальто и еще что-то, и тогда первый выглянул в прихожую и подмигнул ей.

– Чего-то у тебя везде бардак, маманя! В кухне помойка, здесь тоже! – и ногой в шнурованном солдатском ботинке поддал пальтецо. Оно подлетело.

Он огляделся по сторонам, посмотрел вверх, на ветхую люстрочку, дававшую не слишком много света, на вешалку, потом протянул руку, снял с полки тяжеленную фарфоровую вазу, бабушкин подарок, поднял повыше и уронил Веронике на ногу.

Вероника взвыла и дернулась. Должно быть, он раздробил ей все кости. И эти кости брызнули в разные стороны и проткнули внутренности. Похоже, они проткнули даже глаза, потому что все вокруг потемнело.

– Мамань, ты глазки-то открой, – посоветовал ей сверху ненавистный голос. – Погляди на меня, швабра старая! – вдруг рявкнул он, и Вероника распахнула глаза.

В клубе «Самаритэн Чикс» – или «Синема Чиз», что ли, – было не протолкнуться. Музыка гремела, свету было мало, сигаретный дым висел плотным облаком, как туман над горным озером. Охранники железной плоской палкой водили вверх-вниз вдоль всех входящих.

– Олег Петрович! – плохо различимый в грохоте, возопил Гена.

– А?!

– Я говорю, не поеду я никуда! – Он орал, а Олег его почти не слышал. – С вами останусь!

Олег не стал препираться, только махнул рукой.

Охранник жестом пригласил его пройти через рамку, и он послушно прошел. Рамка истерически заверещала.

– Ключи, телефон, жвачку, все на стол, – проорал охранник. – И еще раз пройдите!

Олег кивнул и пошел внутрь.

– Эй!! – закричал охранник. – Эй, стой, кому говорю!!

Олег и ухом не повел. Это была Генина проблема, и его совершенно не интересовало, как именно тот ее будет решать.

Гена решил ее очень быстро, потому что ровно через секунду оказался у него за плечом.

– Давайте пальто!

Олег скинул ему на руки пальто. В адском освещении метались какие-то тени, патлатые и странно одетые молодые люди, целая толпа, курили перед входом в зал, девушки стайками проносились туда и обратно, музыка грохотала, с потолка свисали какие-то длинные штуки, похожие на фаллические символы, – дизайн.

– Отлично, – себе под нос пробурчал Олег Петрович.

– Что вы сказали?!

– Я говорю, езжай на Фрунзенскую!

– Что хотите делайте, не поеду!

Олег остановился, повернулся и снизу вверх – Гена был на голову выше – посмотрел водителю в глаза.

– Ты будешь делать то, что я велел.

– Не буду, – ответил бесстрашный Гена. – Это не клуб, а какой-то Содом с геморроем!

– С Гоморрой, – поправил Олег Петрович.

– Да какая разница-то?!

Мимо пробегал какой-то тип в джинсах и короткой пляжной маечке. От остальных участников праздника жизни его отличал поднос, который он держал под мышкой. Тип пролетел было мимо, потом приостановился, словно о чем-то вспомнил, вернулся и сунулся к уху Олега Петровича.

Гена недрогнувшей рукой взял типа за куриное плечико и отстранил. Тип посмотрел удивленно.

– Вам чего? – поинтересовался Гена вежливо.

– Ничего! – Тип пожал плечами и поудобнее перехватил поднос. – Я хотел спросить, вы ужинать? Если ужинать, я готов проводить!

– Проводите, – разрешил Олег Петрович.

Мимо барной стойки, осажденной чудовищной толпой и напоминавшей штурм рязанской электрички дачниками в семидесятом году, мимо стеклянных шаров, крутившихся на особых подставках и разбрасывающих острые колючие лучи, мимо извивающихся под музыку существ неопределенного пола, мимо диванов, на которых сидело, стояло и лежало великое множество подобных же существ, мимо винтовой лестницы, ведущей, по всей видимости, на второй этаж этого райского места, Олега Петровича провели в какой-то коридор, раскрашенный черной и красной лаковой краской.

– Зашибись! – весело сказал сзади Гена.

Потолки были красные, а полы черные. На мраморном постаменте стояли вазы, из которых торчали обрезки водопроводных труб и ржавые гаечные ключи. Стены были декорированы светильниками, переделанными из облупленных детских горшков примерно того же семидесятого года. Для того чтобы горшки давали свет, в них просверлили дырки – чудо дизайна. Двери в сортиры были украшены библейскими сюжетами – Адамом и Евой, только у Евы была голова Адама, а у Адама, соответственно, Евы. В углу стояли рыцарские доспехи, но вместо меча пустотелый рыцарь держал в железной перчатке… патефон.

Зато здесь не так грохотало.

– Сюда, пожалуйста! Столик у вас заказан? На какое имя?

Олег понятия не имел, заказан столик или нет и на какое имя! То есть имя-то он помнил – Виктория, – а фамилию совершенно позабыл спросить.

– Олег Петрович, я все улажу.

– Олежка!!! – прокричали из дальнего угла. – Иди к нам!

Олег Петрович с изумлением повернулся. При всем своем опыте общения с барышнями он никак не мог ожидать, что чудесная Виктория станет называть его «Олежкой»!