Колодцы знойных долин

Аул проснулся сегодня намного раньше. Старики, наскоро позавтракав, погоняя перед собой верблюдиц и коров, один за другим направились к колодцам. Еще вчера они приступили к работе, но углубились всего на два метра, так как решили выкопать колодец-айбар[41] с большим запасом воды и удобный для скота. Но уже на небольшой глубине лопаты неожиданно уткнулись в чистую, редкую для Шенгельды плотную глину. Тогда и было решено копать по утренней и вечерней прохладе, пока не будет достигнут влажный грунт. Поэтому старики спешили поскорее закончить утренний водопой.

Санди шла к колодцам, немного задержавшись против обычного, и верблюдица вышагивала впереди и часто оглядывалась на нее, словно недоумевая.

Айбар копали в стороне от общих колодцев. Оттуда слышались голоса стариков, временами долетал стук лопат, сталкивающихся во время работы, и было видно только, как над землей взлетали частые комья глины.

Как всегда, к Санди подошел Кумар и стал доставать воду. Вытянув первое ведро, он озабоченно посмотрел в лицо Санди и, нахмурившись, снова нагнулся над колодцем.

— Ты не заболела? Выглядишь неважно.

— Не спалось, — ответила Санди. — Разные думы…

— Опять?

Третий перехват веревки, и ведро с водой выплывает из колодца. Санди берет его из рук Кумара и сливает воду в другое, стоящее перед верблюдицей.

— Мне тоже не спалось, — замечает Кумар, поправляя на голове платок, которым повязался от солнца. — Снова этот странный сон… Вышки, а вокруг них танцуют наши старые лошади. Второй раз снится.

Он посмотрел на Санди и улыбнулся вместе с ней. Отошел от края колодца, сел на камень.

— Как в замедленном кино. Видел однажды такое в клубе. Расскажешь людям — осмеют.

— Я верю.

— Знаю, что веришь. Но все же, — он повел взглядом на Санди, — ты не подумай чего…

— Я же сказала, что верю, — Санди рассмеялась, — Наверное, это от вашего вчерашнего разговора.

— Возможно.

Кумар вздохнул и замолчал. Он сидел, обхватив колени руками, на которых узором выделялись вздувшиеся вены. Глаза старого кочегара привычно слезились, и он часто мигал и щурился.

Санди подождала, пока верблюдица лениво не зашагала на пастбище. Потом выплеснула из ведра оставшуюся воду и, оглядываясь на притихшего Кумара, стала собирать в узел веревку кауги.

— А когда думаете закончить колодец?

— Жумаш говорит, что глина задержит еще на пару дней, — ответил старик. — Он пробил лунку: глины оказалось на метр с лишним. А почему ты не поглядишь, как мы кряхтим? Весь аул побывал, а ты нет.

— Я собиралась как раз сегодня.

— Ну пошли вместе.

Кумар неторопливо поднялся и пошел первым, не оглядываясь на Санди. Он догадался, что Санди не решается идти одна.

Вокруг колодца неровной грядой возвышалась вынутая земля. Двое стариков с лопатами в руках сидели на ней и тихо беседовали. Беспокойно щебеча, носились в воздухе острокрылые ласточки.

— Эй, Саке! — окликнул Кумар, заглянув в колодец. — Я вижу, ты разошелся не на шутку. Отдохнул бы.

— А-а-а, явился, лентяй! — весело отозвался тот. — Санди догадалась и прогнала тебя? — Он разогнулся и увидел подошедшую Санди. — О-о! Санди даже сама привела тебя. Какой позор!

Вокруг громко рассмеялись.

— Много вам сил! — пожелала Санди. — Не устали еще?

— Спасибо!

— На добром деле, как говорится, и усталость сладка.

— Лишь бы этот лодырь работал, — пошутил опять Сагингали, передавая лопату Кумару, спрыгнувшему в колодец. Сам присел отдохнуть прямо в колодце, опустив ноги в лунку.

Дальше этого обычно не заходили шутки Сагингали. Не мог он шутить над своим другом. Знал, чего стоило Кумару выслушать когда-то отказ Санди и оставаться в Макате. Помнил, как уезжал Кумар добровольцем на войну, как оглядывался на перроне вокруг, надеясь увидеть Санди. Вернулся Кумар уже после войны, в сорок пятом, и через некоторое время женился. Раны дали о себе знать, он не смог долго работать: передал свой участок Акжигиту и ушел на пенсию. Сагингали видел, как он относится к Санди, — словно и не было прежней обиды.

Кроме Кумара и Сагингали, в колодце находились еще трое: Амир, начавший подравнивать стенку, подвижной и веселый Акжигит и молчаливый, хмурый Жумаш. Такое количество людей особенно не ощущалось в колодце — так он был велик по размерам. Два старика наверху, видимо, отдыхали и ждали своей очереди спуститься вниз.

— Давай, давай, старики! Шевелись! — подал голое Жумаш. Он работал, ни на минуту не останавливаясь, ритмичными и мощными взмахами рук выбрасывая глину наверх. — Наступит жара, тогда и поговорим.

— А я думал, что ты на всю жизнь накричался на этих колодцах, — ухмыльнулся Акжигит.

— Нашли, что вспоминать! — Жумаш с силой вонзил лопату в глину. — Надо успеть до завтра выкопать. Приедет Хамза и выдаст по первое число мне, как старому колодцекопателю.

— Не управимся быстро — всем позор, — сказал Сагингали, налегая на лопату.

Все замолчали. Слышался только скрежет лопат о глину.

Амир работал с таким видом, будто в колодце, кроме него, не было ни единой души. И от этой его подчеркнутой невозмутимости Санди почувствовала себя уязвленной.

Она уже собралась уходить, когда подошла Балым.