Колокол в колодце. Пьяный дождь

Невозможно было удержаться от смеха, глядя на испуг Шандора, вызванный том, что наверняка позабыли про беднягу правительственного уполномоченного, который сидит в каталажке. Марта захохотала. Я еще никогда не видел, чтобы она так заразительно смеялась.

— Современный узник Раби[79]? — спросил я. — А за что вы посадили его? — Шандор не ответил и, взглянув на Марту, тоже рассмеялся. Борка и маленькая Марта приподнялись в постели. Их разбудил громкий смех матери. Они щурились, протирали глаза, кривили губки, не зная, что сделать: заплакать или засмеяться. Победил смех, ведь мать так заразительно смеялась. Они не понимали, чем вызван ее смех, но хохотали звонко, заливисто.

— Наверняка позабыли, что он в каталажке! — вторила Шандору Марта, задыхаясь от смеха.

Шандор поддался общему игривому настроению и, чтобы поддержать веселье, скорчил еще более кислую мину, придал своему лицу совершенно растерянное выражение и так отчаянно стал скрести затылок, что даже слышно стало.

— А распределение по партиям? — подзуживала Марта, еле сдерживая новые приступы смеха. — Представь себе… учредили партии… Он… он… — показывала она пальцем на Шандора, с трудом выговаривая слова из-за душившего ее смеха. — Он стал гражданским демократом! — Ее смех перешел в сплошной визг. — Разве додумаешься до такого? Вёльдеш — столица. В ней есть и гражданско-демократическая партия! — Слезы катились из ее глаз.

— Ну… — покачивал Шандор головой с пышной шевелюрой. — Раз не нашлось желающих…

— Этой партии, — заметил я, — даже нет в правительственной коалиции. Возможно, она еще и не создана.

— Неужели действительно нет? Как же так? — захлебывалась от смеха Марта. — Ну, Шандор, придется тебе распрощаться с постом вице-президента! Твоя партия, оказывается, не входит в коалицию!

— Не знаю, с чего старику взбрело в голову, — сокрушался Шандор.

— Гражданский демократ!

Шандор встал и, выйдя на середину комнаты, начал ораторствовать.

— Достопочтенные граждане… уважаемые крестьяне!.. — начал он, грассируя на аристократический манер и поглаживая невидимую бородку. Он явно кого-то копировал, а может быть, по-медвежьи неуклюже высмеивал немного и самого себя. Не знаю почему, но вдруг я представил на его месте Гезу, и сердце мое сжалось.

На пороге стояли тетушка и дядюшка Балла, Юлишка, жена Шандора, и их сынишка — все домочадцы. Ораторствуя, Шандор как бы обращался к ним. Они тоже смеялись. Тетушка Балла передником вытирала глаза, будто плакала. У нее и на самом деле текли слезы от смеха. Какое-то буйное нелепое веселье царило здесь; казалось, еще немного, и новый необузданный порыв смеха того и гляди приподнимет бревенчатый потолок. А может, только мне все это казалось нелепым? В атмосфере безудержного веселья любое слово вызывало взрыв смеха.

— Узелок… — И Марта уже ничего больше не могла произнести, все покатывались со смеху.

— А телка!.. — вклинил слово дядюшка Балла, с трудом пропустив его между седеющими усами.

Буйное веселье достигло еще большего накала: смех перешел в какой-то гомерический хохот. Тетушка Балла не удержалась и тоже приняла участие в общей забаве.

— А нижняя юбка с кружевами… — прошамкала она беззубым ртом, прикрывая его передником. Эта нижняя юбка была, должно быть, предметом особой потехи, потому что всех охватил новый взрыв судорожного раскатистого смеха. Милая крошка Борка с падавшими на плечи белокурыми волосенками сидела на постели и тоже закатывалась, неистово хлопая в ладошки.

Я продолжал лежать под пышной периной и смеялся вместе со всеми. Но мой смех был несколько наигранным, натянутым, ибо я не совсем понимал, над чем, собственно, они смеялись. Может быть, этот веселый смех явился для них завершением чего-то, разрядкой после сильного напряжения? И вдруг я почувствовал себя сиротой, которого обделили. Я пытался перехватить зажигающий взгляд Марты, чтобы уцепиться за него, как за спасательный круг. Но она даже ни разу не взглянула на меня.

— Телега… паприка… — говорила она, продолжая стоять посреди комнаты, как дирижер перед оркестром.

— Мамуля! Телочку!.. — визжала маленькая Марта. — Еще разок телочку!..

Мне стало невмоготу от сознания своей отчужденности.

Сбросив с себя перину, я вскочил с постели и в пижаме выбежал на середину комнаты. Юлишка, жена Шандора, стыдливо отвернувшись, вышла за дверь.

— Пажи! Денщики! Где мой мундир? — воскликнул я, подхватив сползающие пижамные штаны. — Где мои регалии? Где моя сабля? — И, приседая, похлопывал себя по бедрам. — Я хочу предстать пред ясны очи его превосходительства президента Кордаша! А то, чего доброго, он еще упрячет меня в кутузку за то, что я не нанес ему визита вежливости. Подайте мой парик! Так приказал Пишта Верок!

Я имел большой успех.

Марта, как мне показалось, даже позавидовала мне, потому что, запечатлев, подобно героине средневековой рыцарской драмы, прощальный поцелуй на моем челе, прошипела мне на ухо:

— Ты бы хоть брюки надел!

Дверной проем загородила чья-то громадная фигура, на какое-то мгновение заслонив собою свет, проникавший через него. Это пришел Михай Юхош, тесть Шандора.