Колокола весны

Где-то вдалеке слышался «гром — нескромный соавтор молнии».

Как жестоко уходит время…

Жизнь заметно помяла, sosтарила Валерия Павловича.

— Как вы тут с Гордеем?

— А… Сплюшка Гордей проспал себя на диване. А я в бестолковой вечной суетне рассыпал себя по России. Два Обломовых. Два пустоцвета…

Как я понял, он с отчаянно-ожесточённой настойчивостью продолжал лепить свои рекорды к датам.

Ему не хотелось сейчас распевать о новостях и он молча подал мне местную газету, подолбил ногтем по отчёркнутому куску текста. Тут всё расписано. Читай!

«На сегодняшний день главный рекорд «деда-амфибии» в том, что он… умеет ходить по воде. Его фирменный трюк такой: погрузившись в воду по грудь и совершая под водой движения ногами, он идёт по воде, держа в руках какой-нибудь плакат сообразно очередной памятной дате.

— Я человек-поплавок, — шутит он. — В воде не тону.

А начинал «человек-амфибия» с «цветочков». К юбилею Победы Валерий Павлович простоял в воде как пустая бутылка 1418 секунд (по количеству дней, в течение которых шла Великая Отечественная война). В честь 55-летия Победы за три часа 40 раз влез на трёхметровый шест, прошёл по воде в воронежском Дворце подводного спорта 10 километров и, непрерывно шагая15 часов по стадиону

своего села, нашагал около 80 километров.

Дальше были новые рекорды к новым датам В честь 60-летия Победы в Сталинградской битве Валерий Павлович прокатил автопокрышку диаметром около метра по территории района на расстояние в 201 километр. А в честь годовщины Курской битвы прошёл по нижнедевицкому пруду 1418 метров с любимым транспарантом в руках «В лабиринтах мечты».

Свой новый удивительный рекорд неутомимый пенсионер установил в честь 65-летия Победы над Германией. Во славу русского оружия он в полковничьей форме довоенного образца и с детским пистолетиком наперевес с 23 июня по 16 августа прошёл те же 1418 километров по детскому лабиринту, построенному во дворе местной школы. Для интересующихся сообщим, что расстояние от входа в лабиринт до выхода 20 метров. В день дед на глазах изумлённых школьников и учителей наворачивал по лабиринту по 27–29 километров, то есть больше 1300 ходок туда-обратно…»

— Ну, не наскучило мотаться с детским пистолетиком?

— Надоело… Всё остонадоело…

— Так брось.

— Понимаю, пора б бросить эту безнадёгу. А не могу. Дело всей жизни как кинешь? Всю ж жизнь горел желанием влететь в Книгу рекордов Гиннесса. Всё княжит-воеводит во мне такая Мечта… Я завалил их бумагами со своими рекордами. Они и не знают, что со мной делать. Говорят, у них ещё нет номинаций, под которые можно было бы подпихнуть мои «подвиги». Думают над своими номинациями… Целую вечность уже думают…

Старается шурик из последних сил… Впору хоть заноси его в эту Книгу рекордов лишь за те гигантские старания, которые он в надрыве прилагает, чтобы всё-таки хоть бочком вжаться в неё. Наверное, по напористости здесь ему равных в мире нет. Две ж трети жизни с настырностью самоубийцы рваться в Книгу… Везде пишет, везде доказывает. Какие трюки ни выделывай — не видят, не ценят, не заносят.

— И ты на что-то ещё надеешься?

— А как же без надеи? Надежда крякает[160] последней…

— Ты почётный гражданин Синих Двориков. Тебе этого мало?