Колокольчики судьбы

Следующие десять дней Катиного пребывания в пятьдесят четвертом году почти ничем не отличались друг от друга. Она прибегала в роддом как можно раньше и в течение дня пыталась совмещать свои врачебные обязанности со слежкой за подозрительной четверкой. Набеги во все интересующие ее места она совершала с такой регулярностью и с таким невозмутимым видом, что даже завхоз Борейко перестал провожать ее своими подозрительными глазками, когда она под очередным выдуманным предлогом появлялась на его территории. Ежедневная жизнь роддома шла своим чередом, но ни один из четверых не был замечен Катей в чем-либо непонятном и загадочном.

Наименее подозрительно выглядела новенькая медсестра Валечка Краснова. Эта румяная пухленькая хохотушка обладала выдающимся бюстом и легким, общительным характером. Она была единственной из всей четверки, охотно болтавшей с Катей в свободное время. Вскоре она поведала девушке всю свою нехитрую жизнь: живет с матерью, отчимом и двумя сестрами. Хочет замуж за Кольку, но Колька только посматривает издали, а замуж предлагает Васька, но Васька щербатый и маленького роста, поэтому Валечка каждый вечер переживает, как ей жить дальше – идти гулять с Васькой или ждать Кольку? И сколько его, подлеца, ждать? Годы-то идут. Этот мучительный выбор был единственным, что омрачало безоблачное Валечкино существование. Катя видела, что веселая работящая медсестра легко вписалась в новый коллектив и быстро обзавелась множеством подружек.

С остальными было сложнее. Главный объект наблюдения, Андрей Поликарпович Гольцев, на контакт шел неохотно. Он не то чтобы демонстративно избегал Катиного общества, как это делала Одинцова, но все время был невероятно занят. С первого дня работы в клинике он развил бурную деятельность по организации групп для беременных женщин в рамках своей научной работы. Кате удалось подслушать часть его разговора с главным врачом, когда он горячо доказывал Носову, как важно для здоровья ребенка эмоциональное состояние его матери во время прослушивания классической музыки. Андрей Поликарпович напирал на то, что по его наблюдениям даже роды у женщин, посещавших его занятия, протекали без осложнений и просил набрать в группы исключительно будущих мамаш на последнем месяце беременности. Он сумел заразить своим энтузиазмом главного врача, и тот выделил ему пустующую комнату на третьем этаже. Гольцев лично освободил ее от всякого хлама и даже выпросил у Зинаиды Михайловны несколько кресел, что для всех, знающих строгий хозяйственный (как выразилась Танечка, кулацкий) нрав главной медсестры, приравнивалось к подвигу.

Алла Николаевна Одинцова, в противоположность медсестре Валечке, не завела дружбы ни с кем на новом рабочем месте. Единственным человеком, удостоенным ее внимания, был Гольцев. Зато его она преследовала денно и нощно, как охотник выслеживает дичь. Она оказывалась на его пути, когда он пер на третий этаж дарованные кресла, когда шел по вызову в приемный покой, на обед и даже возле мужского туалета; то есть успешно конкурировала с Катей в процессе "преследования объекта".

На четвертый день слежки у девушки мелькнула шальная мысль, что она является не единственным чейзером, приставленным следить за агентом Хлебникова, так часто они сталкивались лицом к лицу с красавицей Одинцовой.

Катя быстро поняла, что соперничать с Аллой Николаевной – очень тяжелое дело. Отследив появившегося в коридоре Гольцева, та как коршун бросалась ему наперерез или вдогонку и, настигнув, применяла всю свою легкую и тяжелую артиллерию захвата, обольщения и удержания.

В искусстве покорения противоположного пола Одинцовой не было равных: взмах ресниц, загадочный взгляд, неуловимый жест и множество других приемов, от которых жертва должна была безвольно падать к ее ногам с блаженной улыбкой. Катя много раз наблюдала, как немногочисленная мужская часть медицинского коллектива провожала стройную фигуру докторши восхищенными взглядами, но Гольцев оставался слеп и глух к ее непрекращающимся атакам. Он был неизменно погружен в свои мысли, на вопросы отвечал односложно и норовил побыстрее улизнуть в свою комнату на третьем этаже, куда кроме него и набранной группы беременных женщин никому входа не было.