Колокольников –Подколокольный

Гости пришли! Бабушка и тетя Наташа через пять уже минут поссорились из-за какой-то ерунды: как звали учительницу по труду, в каком классе перешла в другую школу Юля Корсунская или на каком именно уроке, на биологии или на геометрии, Вадик Лукьянов кинул записочку Ирке Беликовой, но промахнулся, попал на парту к Оле Смирновой, и началась путаница… Спрашивается, что толку об этом спорить теперь, когда все на пенсии? Но бабушка и тетя Наташа чуть было не подрались, и Дмитрий Серафимович сказал, что лучше придерживаться нейтральных тем.

Заговорили про помидоры.

 – С каждым днем все трудней и трудней становится купить хорошие помидоры. Вот мы недавно купили, думали, что это хорошие, а оказалось, что очень плохие.

– Просто ужасные помидоры. Страшно вспомнить. А ведь выглядели совсем как хорошие…

 – Как прекрасные помидоры они выглядели, вот дело в чем.

– Я хороший физиономист, – похвастался Дмитрий Серафимович, – и мне достаточно одного взгляда на помидор, чтобы безошибочно определить, хороший он или плохой. Меня не проведешь, хе-хе-хе…

– Да зачем вообще нужны эти помидоры? – презрительно дернула плечом тетя Наташа. – Надо есть пророщенное.

– Ага. Вы себя в зеркале-то видели? – спросила бабушка

Чтобы они опять не поссорились, папа объявил концерт.

Анекдотов никто не понял, а может быть, я рассказывала их без выражения. Чтобы не позорить семью, пришлось играть на губной гармошке старинную комсомольскую песню композитора Бориса Гребенщикова «Время луны, это время луны». Бабушка и тетя Наташа расплакались, вспоминая свою юность.

Дмитрий Серафимович стал хлопать в ладоши и притоптывать ногой, все подхватили и топали так, что дверцы шкафа распахнулись и оттуда повалилось все, что мы пытались спрятать, а заодно одежда, которую бабушка жалеет отдать бомжам, и много банок – в них мы будем хранить варенье, когда наконец купим домик в деревне и разведем сад.

Все поняли, что праздник кончился и пора уходить. Тетя Наташа и Дмитрий Серафимович пошли в прихожую.

Тетя Наташа ласково пощекотала шапку Дмитрия Серафимовича, Дмитрий Серафимович нахлобучил к себе на голову спящую кошку Фросю, и мы все вышли за дверь, проводить гостей до лифта. Фросю меняли на шапку, уже когда пришел лифт. Тетю Наташу несколько раз прищемило дверями, пока все прощались и говорили, как будут друг без друга скучать. Бабушка опять расплакалась, и еще минут пять, прищемляя тетю Наташу, все утешали бабушку. Когда лифт поехал вниз, они кричали нам про любовь и дружбу, до самого первого этажа, а потом еще позвонили в домофон на прощание.

Мы вернулись в квартиру и захлопнули дверь.

– Ничего хоть не забыли эти зануды? – оглядела прихожую бабушка. – Слава богу, смотались! Посидим как люди теперь.

Мы стали сидеть как люди, а потом мыли посуду. Ближе к ночи в дверь позвонили.

– Приполз? – спросила бабушка.

Но дедушка не приполз, а пришел – он стоял на ногах, загорелый и веселый.

– Я за гитарой, – ответил он.

– Спасибо, родители не дожили, – сказала бабушка, и мы все посмотрели на портрет прабабушки в платье с кружевным воротником и прадедушки в форме с погонами. Я их помню совсем чуть-чуть. Наш прадедушка был военный ученый. Любил отмечать всякие старые праздники вроде дня взятия Португалии, или там Латгалии, или Галиции. Никто уже не помнит, где это, а он праздновал. Любил ходить в лес, солил грибы и всегда боялся, что бабушка будет его за что-нибудь ругать. Он никогда не хвастался, что строил ракету «Сатана» и другое удобное оружие, с которым и на войну ходить не надо: пей кофе и нажимай на кнопку, а всех врагов где-то там далеко разнесет в пыль.

      Милые люди

 Нелли Вадимовна и Марина Александровна познакомились в грязелечебнице. И подружились. У Нелли Вадимовны сын Антон. У Марины Александровны — дочка Настя. Ровесники. И живут-то рядом, через улицу.

— Нелли Вадимовна и ее муж — такие милые люди, — сказала Марина Александровна Насте. — И мальчик тоже очень хороший. Серьезный, вежливый. Надо вас познакомить.

В субботу вечером Марина Александровна с Настей купили торт и пришли в гости к Нелли Вадимовне.

Настя увидела Антона и испугалась — мама совсем с головой не дружит. Если мама решила, что Насте может понравиться такой очкастый шмендрик, значит у мамы явно плохо с головой, ее могут уволить с работы, и с деньгами будет вообще полная засада…

— Вы тут пока поговорите, пообщайтесь, а потом мы позовем вас пить чай, — улыбнулась Нелли Вадимовна, и они с Мариной Александровной ушли.

— Привет, — сказала Настя, с ненавистью глядя на плакат с хоббитами.

— Здравствуй, девочка! — улыбнулся Антон, показав скобки на зубах. — Хочешь посмотреть мою коллекцию?

— А что ты собираешь? — вежливо спросила Настя, взглянув на часы. Это мученье часика на два точно, как минимум.

— Какашки! — сказал Антон. — Я фотографирую какашки разных животных.

И он посмотрел на Настю внимательно.