Колокольников –Подколокольный

На веранде Оля, отвернувшись к окну и высунув кончик языка, что-то резала большими ножницами. Слышалось, что играют на гитаре — по радио, что ли? Пахло чем-то вонюче-химическим.

— Привет, — не поворачиваясь, сказала Оля. — У меня тут кладбище шершней.

Действительно, на деревянном подоконнике валялись огромные дохлые и полудохлые шершни, и Оля разрезала их пополам большими ножницами.

— Я их сначала одуряю этой вонючкой из баллона, чтобы они не могли летать, а потом разрезаю пополам. Там есть еще ножницы, давай тоже!

— Да? — нерешительно спросил Тимофей.

— А ты думай, что это твои враги, — посоветовала Оля. — Вот, например, это у меня Олеся Тарасовна по сольфеджио. Это Алиска, она надо мной на физре смеялась… Это Ромка, он однажды моим рюкзачком в футбол играл…

Тимофей тоже представил себе своих врагов, и дело пошло!

Пятым был врач Сергей Борисович, который, когда мама спросила, что делать, чтобы Тимофей не болел так часто, ответил «снимать штаны и бегать». Сергей Борисович приятно хрустнул и развалился на две части. Из него потекло что-то желтенькое. Тимофей вздохнул от удовольствия, но тут вошла Олина бабушка:

— Вы что делаете?! Нелюди! Бедные жучки! Да что же это такое! — запричитала она. — Жучёчки бедные…

За стеной перестали играть на гитаре.

— Не паникуйте, Инесса Вадимовна, — послышался голос Олиного папы. — Шершень — паразит, кровососущее насекомое, чей укус опасен для здоровья, особенно людей с маленькой массой тела. К тому же у шершней нет нервных окончаний.

— А у бабушки есть нервные окончания? — заинтересовалась Оля, лязгая ножницами.

— Нелюди! — застонала бабушка.

Олин папа вышел на веранду и забрал у Тимофея и Оли ножницы.

— Пойдемте, братцы, погуляем, — предложил он.

Вот это да! Олин папа дома, играет на гитаре, никуда не спешит и сам предлагает погулять!

Трое вышли на улицу, кутаясь в целлофановые плащи. Лил дождь.

В гнезде на водокачке сидели аисты. Вернее, мама и двое детей сидели в гнезде, а папа, самый большой аист, сердито нахохлился и честно мок на макушке столба с проводами.

— Обиделся на своих, — догадалась Оля.

— Достали они его, вот как вы меня, — сказал Олин папа.

Из-за озера ветер гнал темные тучи. Они летели черными некрасивыми клочьями, как будто на небе кто-то ссорился, дрался и пускал «клочки по закоулочкам».

— Там у них фабрика темных туч, что ли? — спросил Олин папа. — Не знают, что туч уже полно, и все продолжают их делать.

— А я знаю, из чего делают тучи! Из недоставленных эсэмэсок и символов, которые не может прочитать Word, — сказала Оля. — Нам на «окружающем мире» практиканты говорили.

— Это пурга, — поправил папа.

— Пурга из снега, а тучи точно из недоставленных эсэмэсок.

— А из того, что остается и не годится даже для туч, из этих остатков делают крабовые палочки, — решил папа.

Оля обожала крабовые палочки и огорчалась, что ей запрещают съедать по пять упаковок сразу.

— Крабовые палочки делают из туалетной бумаги, это всем известно, — сказал Тимофей.

— Из использованной, — добавила папа.

Оля покосилась на Тимофея и на папу.

— Да, — подтвердил папа. — Гадость эти крабовые палочки. А вот железо не помешает растущему организму.

Все помолчали, глядя на мокрых аистов.

— В магазин, что ли, зайти? — поежился папа.

В магазине продавщица тетя Надя смотрела телевизор. Начинался дневной сериал. На экране мелькали всякие белобрысые тети с большими красными губами, и мужской голос встревоженно говорил:

— Краткое содержание предыдущих серий. Лесные пожары, борьбой с которыми заняты все герои телеромана, продолжают бушевать. Неожиданно Раиса узнает от Ларисы, что Алиса уже предупредила Олесю о том, что Роман знает, что Иван Акиндинович — не его сын. Неожиданно возвращается из тюрьмы Богдан. Он по-прежнему безумно любит Оксану, но не застав ее дома, женится на Айгуль… Неожиданно начинается наводнение…

Тетя Надя слушала, открыв рот.

Папа спросил погромче:

— Есть у вас вентиляторы или фены большие?

Тетя Надя вздрогнула и уставилась на папу.

— Нам аистов надо подсушить, а то сидят, как мокрые курицы, стыдно гостям показать.

— Вон, берите, в углу стоит, деньги потом занесете…

— А гвоздики есть какие-никакие? Детям железо необходимо, хоть погрызут…

— Берите, берите, только сами взвесьте…

И опять повернулась к телевизору, как намагниченная.

Но папа не отставал:

— И еще, пожалуйста, вон тот сборник финских анекдотов на русском языке.

Тут тетя Надя на миг оторвалась от сериала, взглянула, куда показывал папа, и сказала с укоризной:

— Это житие местного святого, блаженного Пролетария.

— Но там дядька с рыбой вроде нарисован? — прищурился папа. — Или я опять не те линзы надел?

— Вот по этому чуду с рыбой его местный художник и написал, — уважительно сказала тетя Надя, жадно впучиваясь обратно в телевизор.

— Теть Надь, нам бы еще ножей каких, пил, вил, щас пойдем с детишками по деревне, может, зарежем кого, — жалобно попросил папа.

Это он нарочно такое сказал, чтобы тетя Надя отвлеклась от телевизора.

Но тетя Надя только рукой махнула.

— Берите-берите, деньги потом занесете, я же вас знаю.

Но пилы и ножи они брать не стали.