Колонисты

Филипу Моргану вновь приснился тот давний кошмар. По лесу бежит отец. Торговое судно, раздвигая деревья как воду, стремительно его настигает, подминает под себя и несется дальше, на Филипа. С борта судна, перегнувшись через поручень, на него смотрят матрос и индеец. Нос корабля врезается в землю, неумолимо приближаясь к груди Филипа, но в последнюю секунду на него обрушивается исполинская волна.

Филип отплевывается и кашляет. Вода бежит по его подбородку, он пробует сесть, но снова падает. Он моргает, пытаясь понять, где он. Корабль — это сон, но ведь вода и боль — настоящие. Мало-помалу сознание проясняется, и Филип начинает различать очертания предметов: он сидит, привалившись спиной к стволу дерева. Перед ним в лунном свете слабо поблескивает озеро. Озеро Адамс? Возможно.

Филип попытался оглядеться. И тут же его пронзила острая боль.

— Ох! — страдальчески застонал молодой человек.

— А ты упрямый, англичанин.

Филип расплылся в улыбке и снова застонал. Улыбаться тоже было больно. Очень осторожно он повернул голову и увидел Вампаса. Индеец был весь в грязи и синяках; его правый глаз почернел и заплыл. В руках он держал мокрый кожаный мешок.

— Что с тобой? — спросил Филип.

— Твоя работа.

— Глупости. Мне не удалось ударить тебя ни разу.

— Помнишь того верзилу?

— Это он тебя избил?

Вампас кивнул:

— За то, что я отказался играть.

Филип не смог удержаться от улыбки.

— Значит, я победил, — сказал он.

— Спятил! Да ты проиграл бой!

Филип покачал головой.

— Ты здесь. Я своего добился.

— Я мог тебя убить! — закричал Вампас. — Наверное, так и надо было поступить.

— Ты бы меня не убил, — убежденно сказал Филип. — Я полагался на твою веру в Иисуса Христа. Я знал, что если ты веришь по-настоящему, ты не сможешь убить меня. Тебе не позволит Господь.

Вампас опустил голову. Он потрогал свой распухший глаз и поморщился.

— Почему ты встал, я же говорил тебе: лежи? — спросил он.

— Я обещал привести тебя домой.

— Откуда ты знал, что я пойду с тобой?

Филип с усилием отодвинулся от дерева и сел прямо.

— Я видел твое лицо. Уже теряя сознание, я понял, что победил.

— Нет, — Вампас покачал головой и поднялся. — Ты не мог знать, что после драки я уйду оттуда. Более дурацкого плана нельзя себе и представить.

Филип пожал плечами.

— Но он сработал.

Вампас повернулся к Филипу спиной и зашагал к озеру. Внезапно он остановился.

— Зачем? — спросил он, стремительно обернувшись к Филипу. — Посмотри на себя! Зачем ты это сделал?

Экзамен продолжался. Но теперь Филип знал не только правильный ответ, он принял верное решение и сделал все как полагается. Хотя в горле у него саднило, а тело болело, он испытывал восхитительное чувство. Впервые в жизни он совершил бескорыстный поступок. Причем он не просто уступил приятелю любимое лакомство. Он рискнул жизнью ради другого человека — это было неповторимое ощущение!

— Я сделал это, — сказал он, сияя от радости, — потому что ты мой брат во Христе и потому что я люблю тебя.

На лице Вампаса появилось смущенное выражение. Он отвернулся.

— Я не могу пойти с тобой, — буркнул Вампас. — Я расстроил Нанауветеа и Витамоо и предал дело Иисуса.

Филип с трудом встал. От слабости у него закружилась голова. Он прислонился к дереву. Когда ему немного полегчало, он, прихрамывая, зашагал вниз по склону туда, где стоял индеец.

— Как ты думаешь, кто просил меня привести тебя домой?

Вампас задумался.

— Это ничего не меняет, — сказал он. — Я вернусь домой, но не пройдет и нескольких дней, как все начнется сначала.

— Дело во мне? — уточнил Филип. Вампас промолчал. Тогда он спросил:

— А если я уеду?

— Если ты уедешь, Нанауветеа и Витамоо будут винить в этом меня.

Филип понимал, что индеец был прав.

— Вампас, — сказал он. — У меня и в мыслях не было занять твое место. Просто, после того как я узнал, что Нанауветеа мой родственник, я захотел ему помочь.

— Когда ты приехал в резервацию, я превосходил тебя в одном: я знал алгонкинский язык. Но ты быстро выучил его, и теперь у меня не осталось и этого преимущества.

— Мне всегда легко давались языки, — засмеялся Филип. — Я помню, как сказал тебе, что владею латынью, греческим и древнееврейским. А ты ответил: «Здесь мало кто говорит по-латыни и по-гречески».

Вампас засмеялся вместе с Филипом, а потом спросил:

— На что похож Гарвард?

Вопрос индейца застал Филипа врасплох. Он пристально взглянул на Вампаса. Тот явно интересовался Гарвардом неспроста.

— Почему ты спросил об этом?

— Просто так. Забудь.

— И все же, Вампас, будь другом, скажи мне правду.

Индеец взглянул на противоположный берег озера.

— Я не говорил об этом никому, — произнес он ровным голосом. — Ни Нанауветеа. Ни Витамоо. Я ненавидел тебя за то, что ты мог учиться в университете. Я мечтаю туда попасть с той самой минуты, как Нанауветеа сказал мне, что ты — студент Гарварда.

— Ты учился в школе для индейцев?

Вампас кивнул.

— Прекрасно! — воскликнул Филип. — Я сразу понял, что ты спрашиваешь о Гарварде не из праздного любопытства. Но почему ты хочешь там учиться?

Вампас опустил голову и тихо сказал:

— Это помогло бы мне стать таким же мудрым, как Нанауветеа.