Колорады

— Еще как запомнил. Твое погоняло можно прогуглить, и поисковик выдаст твою физиономию. Я же говорю, ты — идол! Поэтому они клюнули. Готовы заплатить, но столько, сколько не жалко. Не больше. В этом-то и основная проблема. Мне надо одного из них обчистить до нитки. Шпилевой. Мешки под глазами. Не встает из-за стола сутками, если не считать перерывов на уборную. Ты же будешь играть без туалета. Так что не пей воду перед и во время игры. Это будет главным алиби, что ты чист как стекло. Он должен переписать все свое имущество на мою дочурку. Пока ты сидел, она стала калекой.

— Слышал. Соболезную твоей беде. За наши грехи страдают наши близкие. Нас Бог не наказывает, потому что нам себя не жалко. Но как ты заставишь его, страховщика, кажется, отписать нам все свое добро? Я не гипнотизер, даже не шулер, я просто грамотно считаю. Тут работа для налетчиков, а не для меня. У тебя ведь целая команда.

— Принесет сам на блюдечке.

— Ты это серьезно? Придумал? Я вот не умею придумывать, умею только считать. Концентрироваться на действительно важных вещах. Как аутист. Они ведь все время обнимаются и могут часами считать! Это талант, а их записывают в дебилы. И меня моя мама все время называла дебилом, а я не обижался на нее, просто считал, сколько раз в день она это делала. То есть ты назначил «рыбой» папашу того мажора?!

— Да нет, тебя!

Засмеялись оба.

— Триста шестьдесят. — Малевич произнес число.

— Что триста шестьдесят? — не понял Партизан.

— Максимальное количество раз в день моя мама назвала меня дебилом, не считая таковым. А ты не обозвал меня так ни разу, но я почему-то чувствую, что ты обо мне не совсем лицеприятно думаешь. Я, по-твоему, даун? То есть меня приглашают на игру, как профи, а я притворяюсь лохом? Если через час после начала игры ты не понял, кто тут фиш, значит, рыбка — это ты!!! — вспомнил поговорку вслух действительно не утративший чувства юмора Малевич. — Каковы входные?

— Пятьсот тысяч долларов.

— Ого! То есть ты меня кредитуешь, чтоб я все проиграл. А как же мы собираемся их развести?

— Они слишком уверены в себе, эти фраера. Разрешают друг дружке играть в кредит. Деньги засвечивают только в компьютерах, в ноутбуках. Все приходят с карточками. С банковскими. У всех открыты счета в одном банке. Переводы без процентов. Тебе одному разрешено быть с наликом. Как звезде.

— И что, мне его слить, кэш этот? Я ничего не понимаю, Партизан. Если я стану бабл-боем и не сниму призовые, как же мне твоего урода распотрошить? Надеюсь, ты меня щемить не будешь, если не сработает твой план, который ты мне еще не поведал, и я никому не буду должен, иначе я пас!

— Все сработает, если ты не будешь нервничать.

— Так, может, не будешь томить, скажешь как инвестор, что именно ты задумал?

— Всему свое время… Плана как такового нет. Твое дело — проиграть все, что у тебя будет с собой. Остальные фокусы — моя работа.

— Я так не согласен. Я должен иметь четкое представление, что будет после того, когда я вылечу из-за стола?

— Ты не можешь все просчитать. Даже ты не можешь. Вот что нужно усвоить. Переучивайся. У каждого своя планка и своя слабость. Твоя слабость и сила кроется в одном и том же. В любви к цифрам. У тебя вместо идола число! Я помню, что ты празднуешь каждое 24-е июня еще с 2001 года… — улыбнулся Партизан. — Fortis Fortunae — обоготворение случайности, непредвиденного стечения обстоятельств… Вот и отдайся случаю, вернее, импровизации, которая обернет представившийся случай в нашу пользу.

— Ты знаешь мое число, но не знаешь причину… — признался Малевич. — 24-е стало моим числом не из-за праздника римлян-земледельцев, которые не знали истинного Бога и уповали на иллюзию… Это дань уважения каторжному номеру Жана Вальжана 24 601, вора, которого пожалел один-единственный человек, и это изменило его представление о жестокости этого мира. Но это не к тебе, ты слишком занят, чтобы читать Гюго. А у меня было время…

— Как ты тут сидел этот год? — перевел разговор в иную плоскость разговорившийся Партизан.

— У меня была козырная статья… Ты же знаешь. Никого не убиваю — хорошо играю. — Малевич понял, что Партизан в ближайшие несколько часов не скажет, что у него на уме. Не давала покоя мысль, как можно разорить «лоха», если тому надо все проиграть.

— Поэтому тебе шили 159-ю?

— Ты ж вроде сам так решил, или я не прав? В последнее время я сомневаюсь в том, что касается твоих импровизаций. Иногда мне кажется, что они и есть твой план. Как у Наполеона. Главное — ввязаться в бой, а там посмотрим. Наши прежние партнеры по игре подумали, что если я выиграл один престижный турнир, а на втором до финала оставался чип-лидером, то в меня можно вкладывать, как в Сбербанк. А я человек слабый. Могу и не совладать с искушением. Какой же я мошенник? Не повезло им.