Колорады

— Странно, я всегда думал, что везение — не твоя категория. Именно поэтому я и уговорил этих пострадавших вложить в тебя миллион, чтобы отправить на турнир в Лас-Вегас. Кстати, вспомни, сколько потребовалось обыграть для них лохов, чтобы они поверили, что мы не считаем своей главной мишенью именно их, — ухмыльнулся Партизан.

— И все же я сел… — констатировал Малевич.

— Хороша работа. Миллион в год. Причем в относительном комфорте.

— Тут не поспорю. Но ты и заинтриговал… Отчего же не раскроешь детали операции? Не томи.

— Могу сказать, что тебе, счетоводу, бессмысленно рассказывать план, которого, по сути, нет. Ты его вершитель. Каждое твое действие и каждое слово, твоя интуиция и уверенность в моей защите — в этом мой план. А еще в том, чтобы ты не только на словах, но и на деле считал фортуну псевдонимом Бога.

— С каких пор, Партизан, ты стал проповедником?

— С тех пор как увидел дочь в коляске.

— Да уж. Станешь тут философом. Удача, Бог… С чего ему быть на нашей стороне?

— Надо в это верить. Тебе легче считать, чем верить. Пригодится и этот твой навык. Выйдешь из-за стола крайним. Сделаешь победителем нашего толстяка.

— О, я уже вижу детализацию плана. Что потом?

— Потом только импровизация и фортуна. Она слишком непредсказуема у таких, как ты. Ты утратишь интерес, если я расскажу все. А без азарта ты плохо сыграешь отведенную роль. А она главная. Я делегирую тебе и моей братве полномочия. Когда у меня были диктаторские замашки? Никогда. Все как на казачьем круге, а не единолично. Мы честные разбойники. И разве «Будь что будет!» не самый демократичный план?

— Что-то слишком много доверия. В нашей профессии это нонсенс.

— Нельзя посчитать доверие и уровень ответственности. Они либо есть, либо нет. Ты только думаешь, что можешь посчитать все. То, что собираюсь вычислить я, еще никто не считал. Порог человеческой жадности. И я уповаю на удачу. Считай, что и на этот раз нам повезет! — пообещал коллега.

— Я бы хотел воспринимать слово «считай» в прямом смысле, — поправил Малевич, махнув рукой. — Когда же наконец я расслаблюсь и просто покатаю, как порядочный фраер и повеса?! Везение не начинается так грустно. Сегодня я откинулся, и первый человек, с кем мне доводится общаться на воле, — ты! Тот самый, кто подогнал мне тех зажравшихся уродов, которые не взяли с меня расписки!

— И сейчас расписки не будет!

— Я так и знал! И все-таки я сел в этот потрепанный лимузин, лучше бы я остался на киче… и вышел бы через три дня, 24-го июня.

Лимузин тронулся в путь. До Одессы было 700 км. Было о чем поговорить. Партизан говорил обо всем на свете, кроме подробностей своего плана. Он молчал, словно рыба, соответствуя своей воровской кличке. До самой Одессы. Как только они поселились в «Моцарте», в бутик-отеле в самом центре, неподалеку от статуи Дюку Ришелье, Партизан поведал все во всех красках. Реализация задуманного зависела от актерской игры Малевича. На самом деле таланта в лицедействе ему было не занимать.

…Малевич выигрывал первые три часа, а потом, оставшись с хозяином «флэта» один на один за столом, под пристальным взором выбывших ранее, все слил на «олл-ине», безошибочно сыграв в поддавки и став бабл-боем. Трюк заключался в том, что кэш начинают пересчитывать даже олигархи, невзирая на суммы. Так что папаша мажора поступил ожидаемо. Он приказал помощнику проверить наличность еще раз. Повторная проверка показала куклу, что ввергло всех игроков в недоумение, так как каждый из них имел возможность убедиться в абсолютной достоверности заявленной суммы перед игрой.

Малевич, по замыслу Партизана, должен был сохранять полную невозмутимость и спокойно обвинить «страховщика» в подставе и очернении.

— Убедитесь сами! — верещал победитель, и сумка оказалась на столе. В ней действительно были утрамбованы «кукольные пачки».

Малевич недоумевал пуще других.

— Вы ответите за подлог.

— Что?! Я? — не понимая, как можно опровергать очевидность, настаивал на нечистоплотности Малевича страховщик.

— Это не моя сумка. Похожа, но не моя.

— Ты что лепишь горбатого?! — выходил из себя страховщик.

— Я требую моральной компенсации для себя и для всех присутствующих здесь джентльменов. Я с самого начала почувствовал, что с вашей стороны ведется нечистая игра. Вы согласны вернуть все деньги и компенсацию всем присутствующим, если я докажу свою честность и факт, что вы подменили сумку, предварительно ее опустошив?

— Докажешь? Ну, попробуй. Не выходя из этого помещения. Давай!!! — согласился уверенный в своей правоте страховщик, охрана которого с пристрастием обыскивала нового посетителя.

— Ок, позовите тех, кто меня шмонал. Но сначала подтвердите, что вернете все, плюс компенсируете ущерб за подрыв репутации.

— Ты диктовать мне будешь?! — брызгал слюной страховщик.

Гости, все подчистую проигравшие, пока только из интереса, стали склоняться на сторону спокойного, как слон, Малевича. Они ничего не теряли, но могли приобрести.

— Чего бояться-то, обещай ему…

— Ну, хорошо, раз так. Докажешь, все итоги игры будут отменены, — согласился страховщик.