Колорады

— Так не пойдет, компенсация меня интересует больше.

— Ты торгуешься со мной, негодяй?!

— Я настаиваю, что негодяй — это вы, и требую компенсации для всех присутствующих и для себя, и она должна быть соразмерна моей обиде.

— Он сумасшедший, господа! — нервно провозглашал страховщик, в котором как-то незаметно зародился и вырос до гипертрофированных размеров страх. Таяла и собственная уверенность в очевидном. Он вызвал охрану. Та как ни в чем не бывало подтвердила, что в сумке вначале были настоящие деньги, а потом фальшивые банкноты. Что хозяин сумки не приближался к ней за все время игры, как впрочем, и никто из присутствующих здесь гостей.

— Да, так и есть, он не вставал из-за стола, и мы все это видели и готовы подтвердить, что сел он за него не пустой. — У Малевича уже появился бесплатный адвокат, из самых жадных.

На этом месте был «выход» нотариуса. В дверь позвонили. Там стоял нотариус, прибывший по вызову Малевича для того, чтобы засвидетельствовать подписи дееспособных лиц.

— Что здесь происходит? — страховщик уже ничего не понимал. Гости, люди не последние, хотели «соскочить», но при своих, поэтому ждали развязки, пока она им не угрожала. Малевич продолжал играть отведенную ему роль. Он потребовал проверить мусоропровод. Очень быстро была найдена сумка. Пустая. А дальше — сломанные руки и ноги папаши мажора и подписи под дулом пистолета. При этом ни единого возгласа присутствующих. Они получили проигрыш обратно. Дружба заканчивается в поганой игре.

Жирной точкой той давней истории стал «судебный процесс» над красным «Феррари», который состоялся на уже знакомой нам трассе. Виновник аварии собственноручно передал ключи Партизану. Его дочь, которую подкатили к суперкару на инвалидном кресле, спросили:

— Хочешь, мы ее сожжем?

Она ответила:

— Нет, машина не виновата, виноват этот дебил.

Делать было нечего, мажору сломали ногу, которой он хорошо давил на газ, но плохо на тормоз, и отпустили, а машина перекочевала в гараж Партизана…

Читателю, безусловно, интересно, где же были все это время настоящие деньги. Ответ проще, чем можно было предположить. Никогда не доверяйте охране. Особенно из бывших ментов. Партизан подкупил этих ребят за неделю до той игры. Его вендетта состоялась. Надо отдать должное авторитету. На случай неудачи плана был предусмотрен и план Б, без нотариуса. Но тоже с оружием. Партизан мог быть и каталой, и разбойником. План Б всегда жестче. Сейчас, в дрянном отеле, оцепленном зомбированными головорезами, он вряд ли бы сработал. Здесь задача была иной — сохранить жизнь, а не деньги. Так что главным планом снова являлась импровизация.

Глава 17. Экс-тандем

Заблаговременно эвакуировав самое дорогое, женушку и большую часть сбережений, в свежеприобретенную квартиру в Москве, прокурор кусал ногти, что не проявил достаточной дальновидности и не разглядел в беспорядках назревающую гражданскую войну. Не ожидал, что так быстро все закрутится. Что так необратимо все изменится. Многие коллеги оказались более прозорливыми. От этого было вдвойне гнусно. Ведь когда злорадство разливалось негой по всем артериям, давление приходило в норму. А сейчас он был на грани гипертонического криза, и никто не предлагал ему стационар.

Теперь его голубка в центре Москвы, застроенном под завязку элитными домами и парковочными местами стоимостью с элитный дом, здесь, в глухой украинской провинции, а он в шаге от неминуемой гибели. И черт с ним, что в Москве до дома в будний день не доедешь, а из парковки не выедешь. Черт с ними, с пробками, которые его так бесили. Досиделся до Голгофы! Правда, вместо животворящей иконы у прокурора с подобающей случаю фамилией Безвесельный имелась фотография девять на двенадцать, которую он использовал ныне словно крестное знамение исключительно по причине неадекватной панической атаки. Это была фотография его благоверной. Если б он знал, что в данную секунду, когда он машинально гладил ее фотокарточку, прокурорша наставляла ему рога в Первопрестольной в автомобиле, с одним из московских клерков прокуратуры ЦАО. Туда он намыливался податься в ближайшем будущем. Коллега, сделавший из него рогоносца, обещал содействие. Узнай он о таком подлом предательстве, сразу отказался бы от жены! Но не от должности.

Лучше бы он проиграл эти двести пятьдесят тысяч не здесь, а в каком-нибудь подпольном московском казино, разместившемся в центре столицы, или в каком-нибудь посольском особняке, оживающем ночью. По припаркованным «Роллс-ройсам», «Бентли» и «Мерседесам» такое заведение легко можно вычислить. Но никто этого делать не станет. Поголовная коррупция — болезнь известная. И он как прокурор прекрасно это знал, так же хорошо, как был знаком с Партизаном.